– Как видишь, теперь мне принадлежит пятьдесят один процент компании, и я могу делать, что захочу.
Отец устремил на меня убийственный взгляд, лицо его покраснело, а вены на лбу вздулись. Он сжал кулаки, и я видел, как напрягались мышцы его челюсти, пока он изо всех сил старался сохранить самообладание. К досаде моего отца, весь прошлый год он отправлял на заседания правления свое доверенное лицо, а я платил этому человеку, чтобы он в составляемых для отца отчетах опускал некоторые детали.
– Ты, мать твою, не в своем уме! – отец сплюнул, вскочил на ноги и стал расхаживать взад-вперед перед своим столом. – Ты понятия не имеешь, что делаешь. Ты все испортишь!
Я откинулся на подушку дивана и скрестил руки на груди.
– О, я и правда все испорчу, – сообщил я спокойно. – Я собираюсь распродать эту чертову компанию по частям, чтобы от нее ничего не осталось. Я собираюсь разрушить то, на что ты потратил всю свою жизнь.
– Ты рехнулся, если думаешь, что я это допущу!
Я представлял себе, как это будет приятно, и, честно говоря, этот момент может сравниться с ощущениями от победы в Кубке. Потрясение на его лице было восхитительным.
Я снова взял телефон.
– Ты не очень-то скрывал свои гадкие дела, отец. Давным-давно я начал собирать видео, на всякий случай.
– О чем ты говоришь? – зарычал отец, и его лицо приобрело бледный, трупный оттенок.
Он точно знал, о чем я говорю.
Я нажал кнопку на телефоне и отправил ему одно из сохраненных видео. Он нажал воспроизведение и всего через несколько секунд рухнул в свое кресло, олицетворяя собой само определение поражения.
– У меня есть видео, на которых ты подкупаешь чиновников, домогаешься проституток, употребляешь наркотики… Ты был очень, очень непослушным. И это далеко не все.
Никогда прежде я не видел в его глазах страха, который узрел сейчас. И, возможно, это неправильно, но маленький мальчик во мне, которого он запугивал и над которым издевался, почувствовал себя намного лучше.
– Чего ты хочешь? – наконец спросил мой отец дрожащим голосом.
– Чтобы ты перевез свой офис в Нью-Йорк и притворился, что меня не существует, – холодно сказал я. – И, если тебе вдруг взбредет в голову каким-то образом избавиться от меня, просто знай: если со мной или Монро что-нибудь случится, я позаботился о том, чтобы эти видео ушли разным изданиям и организациям. А еще, если произойдет нечто подобное, моя доля акций будет продана «Кингстон Венчур», – я перестал ухмыляться и уставился на него, как смотрел на тех, перед кем не утаивал свое темное начало, чтобы он осознал всю серьезность моих слов. – Это значит, отец, если ты что-нибудь сделаешь со мной… Я все уничтожу.
Мой отец сидел, утратив дар речи, а я наслаждался своей победой, пока пьянящий трепет струился по моим венам. Я чувствовал себя виноватым перед Тайлером и потому увяз во всей этой херне… Но Монро меня наконец освободила.
– Так и что выбираешь, отец? – спросил я, широко улыбнувшись.
Он пристально посмотрел на меня, и я увидел в его глазах поражение. Он поднял трубку своего рабочего телефона и набрал добавочный номер.
– Организуйте перевод в нью-йоркский офис. Немедленно. Я вылетаю завтра.
Он не отвечал на вопросы, которые ему задавали. Просто повесил трубку, и огонь в его глазах потух.
– Я твой отец, – наконец выдавил он, как будто это имело какое-то значение.
Я медленно встал, возвысившись над ним.
– Ты забыл об этом задолго до моего рождения. И должен был знать, что я заставлю тебя заплатить за то, что ты сделал с Монро.
Его глаза расширились, когда до него дошло. На протяжении всего нашего разговора он понятия не имел, что все это связано с его сообщениями.
Гребаный идиот.
– Лучше нам больше никогда не видеться, – бросил я через плечо и вышел из его кабинета, насвистывая.
Он будет думать обо мне всю оставшуюся жизнь.
А я поклялся никогда о нем не вспоминать.
Мы с Биллом сидели на скамейке в парке. На той самой скамейке, где он присматривал за мной той ночью, давным-давно. Сейчас мы наслаждались бутербродами, которые я принесла. Солнце стояло в зените и заливало все вокруг золотым сиянием. Однако жара, пускай и ощутимая, не угнетала. В Далласе наступил один из тех редких дней, когда влажность воздуха в кои-то веки не достигала ста процентов. Вместо этого дул легкий ветерок, доносивший ароматы распускающихся цветов и свежескошенной травы. Именно в такие дни хотелось выбраться на улицу.
– Хм, я рассказывал тебе историю про Йоркшир? – спросил Билл хриплым голосом с характерным британским акцентом. Откусив большой кусок от своего сэндвича, он устремил взгляд вдаль, словно уже погрузился в воспоминания.