Он развернул меня в своих объятиях, не отрывая рук от участка оголенной кожи между резинкой леггинсов и низом майки.
– Я хочу отвезти тебя домой и узнать о тебе все, но мне, вероятно, нужно появиться на афтепати. Простишь меня?
Меня охватило разочарование оттого, что вечер закончился. Я в некоторой степени ощутила себя Золушкой, чья карета снова превратилась в тыкву.
– О. Да, конечно. Я могу вызвать такси…
– Что? – быстро переспросил он и пальцами сдавил мою талию, словно пытался удержать меня. – Я имел в виду, что мы должны появиться вместе… Я бы не пошел один.
Линкольн отпустил мою талию, переместил руки на волосы и нежно погладил меня по голове.
– Малышка, если бы я мог, я бы убрал тебя в карман. Чтобы ты всегда была рядом.
Я отвела взгляд. Меня ошеломляла сила его чувств, я рисковала задохнуться от эмоций, утонуть в них, потому что прежде ничего подобного не испытывала. Все происходившее сводило с ума, но в итоге он лишь погладил меня по щеке. Вдруг возникло странное желание заплакать, ведь до него никто не обращался со мной так. Словно я была бесценной. Желанной. Достойной.
– Мне нужно что-нибудь накинуть, – наконец нежно пробормотал Линкольн, и я вздрогнула, потому что осознала, что мы стояли и обнимались, затерявшись в нашем собственном мире. Между тем, пока мы не отрывались друг от друга, половина раздевалки опустела.
– Точно, – я прочистила горло, вдруг вспомнив, как мало на нем одежды. Его член приковывал внимание, и я посмотрела вниз, заметив, что его кончик торчал над резинкой боксеров. От одного взгляда на этого монстра я испытала мини-оргазм.
Я попыталась отстраниться, но Линкольн удержал меня, нахмурился и поджал губы. На его лице отразилась смесь эмоций, словно ему было мучительно отпускать меня. Наконец он убрал руки с моего лица, и я сразу начала по ним скучать.
– Не двигайся, – приказал Линкольн, отвернулся и схватил сумку, лежавшую на дне большого шкафчика. Он поставил ее на скамейку и достал оттуда джинсы и простую белую футболку с V-образным вырезом. Затем вытащил тонкую золотую цепочку и каким-то образом стал выглядеть еще сексуальнее, хотя я думала, что это невозможно.
Раньше я и понятия не имела, что наблюдать за тем, как мужчина одевается, не менее восхитительно, чем следить за процессом раздевания. Или, может, все дело в том, что Линкольн пожирал меня страстным, похотливым взглядом, словно мое внимание заводило его так же сильно, как меня заводило наблюдение за его действиями.
– Я так больше не могу, – наконец выпалил он.
– Что? – прошептала я.
Не успела я и глазом моргнуть, как оказалась прижатой к стене, а золотоволосое божество стояло на коленях. Я оттолкнула его голову, в панике оглядывая раздевалку.
Только теперь она опустела полностью. Будто он обладал способностью повелевать вселенной и исполнять собственные желания.
Внутренний голос кричал, что мы слишком торопимся. Но когда он провел пальцами по шву леггинсов между моих ног, я лишь запрокинула голову. Он каким-то образом мгновенно нащупал чувствительный, набухший клитор, который пульсировал с тех пор, как я увидела его на льду. Он сумел поймать мой взгляд, и в его глазах я увидела искру безумия, от которой у меня потекли слюнки.
Удовольствие нарастало, я позволила ему и дальше меня трогать и внезапно воспарила, доведенная им до оргазма, вознеслась над миллионами звезд. Снова. Как на том благотворительном вечере.
Отчасти опьяненная чувством, я услышала, как он грубо пробормотал:
– К черту все это.
Затем ощутила, как он разорвал леггинсы по шву и с силой, которой невозможно было воспротивиться, раздвинул мои ноги.
Прохладный воздух коснулся моих половых губ, а через мгновение его язык проник глубоко в меня. Ненасытное вторжение, пропитанное тьмой и желанием. Он боготворил меня, лизал везде, входил и выходил языком и всюду ласкал пальцами. Я стояла над его лицом, и мои соки покрывали его великолепные черты. Он не отрывал от меня пристального взгляда, пока кружил языком и пальцами, надавливал и играл со мной так, будто знал мое тело лучше меня.
Я непроизвольно задвигала бедрами, и он застонал, и из-за этого страстного звука, одновременно непристойного и восхитительного, я захотела большего. Его язык проник чуть глубже, и мои внутренние мышцы сократились.
Меня охватило пламя, которое, казалось, могло убить. Мне хотелось, чтобы он перестал так смотреть, перестал вызывать у меня такие чувства. Ощущение, словно я не оправлюсь, если больше этого не испытаю.
Однажды я прочитала статью о сильном наркотике, там говорилось, что причина его опасности и быстрого привыкания кроется в первом приеме. После него организм чувствует себя лучше, чем прежде. Желая вернуться к первым ощущениям, человек каждый раз увеличивает дозу до тех пор, пока не случается передозировка… Но зависимому так и не удается испытать тот первоначальный кайф. Удовольствие, за которым он гнался всю свою жизнь. Я ощущала себя примерно так же.