В конце концов Линкольн глубоко вздохнул и снова переключил свое внимание на меня, хотя в его глазах все еще плескалась боль. Он силился улыбнуться, но из-за слабой попытки его горечь стала только очевиднее.
– Прости, – он мрачно усмехнулся, и этот звук, сорвавшийся с его губ, не соотносился с его личностью. – Я хотел, чтобы тебе стало лучше, а сам все испортил.
Он стискивал перила рукой, и я накрыла ее своей ладонью. Его глаза расширились от удивления, и я предположила: это оттого, что прежде я инициативы не проявляла. Линкольн смотрел на наши руки как завороженный. Моя кожа была светлее его на тон, и это напомнило мне образы, которые уже всплывали у меня в мыслях – о луне и солнце.
– Эту песню любил мой старший брат, – внезапно надломленным и неровным голосом произнес Линкольн. – Пока я рос, отец постоянно меня избивал, а брат был недостаточно взрослым, чтобы остановить его, поэтому ночью прокрадывался в мою комнату и пытался меня утешить. Он не знал ни одной колыбельной, поэтому вместо этого пел мне «Creep». И я каждый раз успокаивался, – он покачал головой, и легкая улыбка на губах Линкольна контрастировала с болью в глазах, казалось, отпечатавшейся глубоко в его душе. – Это первое, что пришло мне в голову. У меня, э-э…Я не очень умею это делать, – он смущенно пожал плечами.
– Что? – спросила я, склонив голову набок.
– Перенимать чужую боль так, будто она и моя.
Я прикусила губу, а щеки залило румянцем оттого, с какой серьезностью он смотрел на меня. Что безумнее всего, я почти чувствовала невысказанные слова, крутившиеся в его голове. Слова, из-за который хотелось остаться и бежать одновременно.
– Вот ты где, – вдруг донесся кокетливый голос.
Я повернулась и увидела в дверях балкона потрясающую женщину. На ней было кружевное черное платье, почти не оставлявшее простора воображению. Ее длинные волосы были идеально завиты и ниспадали по спине волнами золотистого шелка. Она улыбнулась Линкольну, словно они старые друзья, и я почти физически ощущала жар в ее взгляде, устремленном на него.
Она всего на мгновение обратила на меня внимание, явно не видя во мне угрозы. После чего вновь уставилась на Линкольна, как будто раздевала его глазами, и во мне снова вспыхнули неуверенность и ревность. Линкольн поприветствовал ее вымученной улыбкой, и стало ясно, что они точно знакомы.
На краткий миг я почувствовала себя чужой в собственном теле. Я старалась подавить нарастающий прилив эмоций, но это было бесполезно.
Женщина шагнула ближе к Линкольну, кокетничая с ним каждым движением тела. Я ощущала, как мои стены снова воздвигаются, кирпичик за кирпичиком, я торопилась защитить себя от боли, которая непременно придет. Ко мне подкрадывался слишком знакомый страх оказаться замененной или забытой. Я глубоко вдохнула, желая сосредоточиться, но ничего не получалось, потому что в воздухе витали запахи секса и алкоголя.
– Мне пора, – выпалила я, оттолкнулась от перил и поспешила внутрь, не оглядываясь.
Глава 18
Линкольн
Оцепенев, я пару мгновений наблюдал за тем, как Монро уходит. Снова. Мое терпение было не резиновым. Скоро, причем очень скоро, я позабочусь о том, чтобы она больше никогда не пыталась уйти. Даже не подумает об этом.
Кэролин протянула руку, чтобы дотронуться до меня, но я отшатнулся и пошел за Монро, пробиравшейся сквозь толпу так, словно от этого зависела ее жизнь.
– Линкольн, – отчаянно выдохнула Кэролин позади.
Кто бы ни пригласил эту сучку на вечеринку, он попадет в черный список. В течение последних лет я периодически спал с ней, пока не выяснил, какие у нее острые коготки. Однажды я услышал, как она отчитывала юную фанатку, которая ждала встречи со мной, намекая на ее лишний вес. И все потому, что из-за девчонки я мог не успеть пригласить Кэролин на ужин.
Однако Кэролин покинула мои мысли сразу, как только я увидел, что Монро слегка облили пивом. Она тащилась к выходу явно расстроенная и готовая заплакать. Люди кучковались плотно, и из-за этого Монро продвигалась медленно, я же прокладывал себе путь, как таран. Передо мной все расступались уж точно быстрее, чем перед ней, и всего через несколько секунд Монро оказалась в пределах досягаемости. Я схватил ее за руку и притянул ближе. Она застыла и напряглась в моих объятиях. На меня нахлынуло облегчение, когда она не попыталась отстраниться, по крайней мере, до тех пор, пока мы не очутились в лифте, и двери не закрылись, отрезая от нас бесконтрольную толпу.