Я резко вдохнул. С чего вообще начать? О том, что случалось со мной в детстве? Все казалось таким тяжелым, непреодолимым. Слишком неподъемным для моей милой, идеальной девочки. Но, посмотрев в ее сияющие глаза, я понял, что могу поделиться. Я мог показать ей свои шрамы.
– Я не знаю, с чего начать, – произнес я хрипло.
– Ничего, – прошептала она и протянула руку, чтобы коснуться моей щеки. – Не торопись.
Я кивнул и глубоко вдохнул.
– Тайлер был моим героем, – начал я. – Он был на десять лет старше меня. И только он защищал меня от нашего отца. Лишь один он верил в меня. Для родителей Тайлер был всем: идеальным сыном, наследником, так сказать. Но еще он был моим защитником, моим спасителем.
Я замолчал, погрузившись в воспоминания о прекрасном характере и добром нраве моего брата.
– Почему твой отец бил тебя? – выдавила Монро надорвавшимся голосом.
Я пожал плечами, ведь давно смирился с тем фактом, что родители ненавидели меня с самого рождения.
– Они уже пережили опыт родительства и стали жить своей жизнью, а затем, вероятно, занявшись сексом впервые с момента зачатия Тайлера, они зачали меня. Наверное, это разозлило их, или, по крайней мере, мне так кажется. Мы никогда серьезно это не обсуждали.
Я пытался пошутить, но она не смеялась, лишь прикусила свою шикарную нижнюю губу, а в глазах ее полыхал гнев. За это я полюбил ее еще больше.
– Однажды, после того как отец в очередной раз поколотил меня, Тайлер взял меня на каток. Мы смотрели, как команда играет в хоккей, и я… пропал. Передо мной словно открылся целый новый мир, – я с грустью улыбнулся Монро, вспоминая тот момент и вновь ощущая ту искру радости, проблеск свободы, которые пережил в тот день. – После этого брат водил меня на все тренировки и игры и впервые в жизни пошел против моего отца. Тайлер был моим самым большим фанатом и опорой. Тогда он сказал, что увидел во мне что-то особенное. Подумал, что я и правда могу чего-то добиться, – слова застряли у меня в горле. Я пытался дышать сквозь боль. – Он верил в меня, даже когда я сам в себя не верил.
Я закрыл глаза, и по моему лицу скатилась слеза. Монро смахнула ее нежным пальцем.
– Когда я был в девятом классе, в Миннесоте проходила огромная хоккейная выставка. На ней присутствовало множество скаутов из колледжей и НХЛ. Я тренировался на замерзшем озере недалеко от арены, потому что мне надоело кататься на переполненном катке. И вот однажды я провалился под лед. Я тонул, а Тайлер прыгнул, чтобы спасти меня.
Перед мысленным взором снова встала картина того дня. Леденящая темень воды. Осознание того, что я умру… А затем меня вытащили на поверхность.
– Брат спас меня, но… сам не выбрался. Он утонул прямо у меня на глазах.
Боль и чувство вины, которые я с таким трудом подавлял, всплыли вновь. Открытая рана увеличивалась и сочилась кровью, отказываясь заживать.
– Я не смог спасти его, Монро. Он даже не хотел выходить в тот день из дома. Он ненавидел гребаный холод. Но Тайлер вышел на улицу, потому что я постоянно жаловался на арену, – я смотрел на Монро с мольбой в глазах, надеясь, что она поймет – в день его смерти умер и я. – Он был моим героем, моим братом, моим лучшим другом. И я убил его.
Я слушала Линкольна, и мое сердце разрывалось. Он раскрывался передо мной, являя мне свою глубочайшую боль.
Я знала, что он не хотел слышать, будто не виноват в смерти своего брата. Вряд ли эти слова поможет. Люди часто произносят неискренние банальности, рассчитывая, что кому-то от них станет легче. Но легче не становилось.
Поэтому я просто обняла его. Я отдала ему свое тело. Я отдала ему все, что у меня было и надеялась, что это поможет.
Собственным признанием я поделилась чуть позже.
– Я сегодня перепугалась. Думала, ты меня бросил, – выпалила я, пока Линкольн доводил меня до грани в третий раз за ночь.
Он остановился посреди процесса и, в очередной раз сражая меня своей восхитительной красотой, о которой я никогда не смогу забыть, уставился на меня сверху вниз.
– Я люблю тебя. И никогда не перестану, – сказал Линкольн. – Я сделаю для тебя что угодно. Я живу ради тебя.
Меня никогда раньше не любили. Никто. Поставить на карту собственное сердце… Бескорыстнее поступка, чем жить ради кого-то, просто не существует.
Глава 28
Монро
У нас случилась первая ссора. Скорее это я впервые ссорилась с ним. Линкольн же вел себя удручающе спокойно.
Я таращилась на черную карточку «Американ Экспресс», которую он протягивал мне, и мое сердце колотилось, как у загнанного животного. Я уже жила с ним, ела его еду, занимала его пространство. Эта карточка казалась заряженным оружием в его руке.