— Ты была на сегодняшней игре? Не знал, что тебе нравится хоккей.
Я ухватилась за то, что должно было быть простым ответом.
— Я... э-э, — наконец, заикаясь, произнесла я. — У Шарлотты было несколько билетов, и она настояла, чтобы я пошла с ней. Я подумала, почему бы и нет? — попытка изобразить непринужденное безразличие показалась пустой даже для собственных ушей.
Пристальный взгляд Кларка впился в меня, зеленые глаза изучали мои, как будто он почувствовал, что за этой историей кроется нечто большее. Должно быть, я умела скрывать вещи лучше, чем думала, потому что он вошел внутрь, не задавая больше вопросов.
— Добро пожаловать в мое скромное жилище, — сказала я с напускной торжественностью, слабой попыткой изобразить непринужденность, когда мы вошли в маленькую квартирку. Она сильно отличалась от загроможденного, красочного пространства, которое находилось в Нью-Йорке, но я больше не жила одна, поэтому не могла украсить его так, как хотела. Все в этом месте было обыденным... прекрасным. Но определенно не похоже на дом.
Но опять же, с тех пор как умерли родители, я нигде не чувствовала себя как дома.
Я прошла по коридору, чтобы выпустить Уолдо из спальни, дав себе минутку полюбоваться на него, прежде чем вернуться туда. Когда я вернулась в гостиную, Уолдо топтался рядом, а Кларк пялился на мебель так, словно она лично его оскорбила. Было похоже на то, как он всегда смотрел на мой дом в Нью-Йорке. И то, и другое резко отличалось от роскошного образа жизни, к которому он привык — к которому когда-то привыкла и я — но свобода, без которой не могло дать жизни, не имела цены.
— Знаешь, можешь присесть. Мебель не кусается, — сухо сказала я, стараясь не дать закрасться стыду.
Лицо Кларка стало пустым, и он потянулся, чтобы притянуть меня к себе, другой рукой нежно обхватив щеку, его большой палец коснулся кожи.
— Ты заслуживаешь гораздо большего, Блейк. Могла бы получить гораздо больше, — я напряглась при явном намеке на предложение руки и сердца.
Но он не знал, что я была гораздо дальше от всего этого, нежели раньше.
— Я поговорю о чем-нибудь другом, — пробормотал наконец Кларк. — Или, может быть… нам вообще не стоит разговаривать, — он наклонился вперед, губы зависли всего в нескольких дюймах от моих.
Я вздрогнула... сердце бешено забилось. Как будто тысячи голосов внутри кричали, призывая сопротивляться, отстраниться от того, что больше не было правильным.
— Ты сказал, что я игнорировала тебя, но почему сам не отвечал? — настаивала я, надеясь, что он не заметит промелькнувшей нерешительности.
От вопроса на его лбу прорезалась морщина, едва заметная складка испортила в остальном точеные черты. Он открыл рот, чтобы ответить, и...
Стук. Стук. Стук.
Стук во входную дверь эхом разнесся по комнате, и руки Кларка соскользнули. Он подошел к двери и распахнул ее, в то время как Уолдо лаял и тявкал как сумасшедший. На пороге стояли трое полицейских с суровыми лицами.
На секунду возникло воспоминание о другой группе копов, стоящих у двери темной ночью.
Возьми себя в руки, Блейк.
— Кому из вас принадлежит R8? — рявкнул один из офицеров, тон был властным.
Челюсть Кларка напряглась, когда тот ответил сквозь стиснутые зубы:
— Я арендую ее.
— Что ж, вы арестованы. Мы получили наводку и проверили машину. Оказывается, вы были непослушным мальчиком, — с этими словами он поднял маленький пакетик, наполненный подозрительным белым порошком.
Я уставилась на него в замешательстве… ожидая кульминации, прежде чем неуверенно уставиться на Кларка.
— Не смотри на меня так, — рявкнул он прежде, чем переключить внимание на полицию. — Это не мое, — черты его лица были спокойными, но голос резким от гнева и недоверия.
Офицер рассмеялся и насмешливо покачал головой.
— Так все говорят, модник. Ты идешь с нами. И посоветовали бы не усложнять ситуацию.
— Это смешно. Вы знаете, кто я? — Кларк зарычал, голос перешел в протестующее крещендо, когда они надели на него наручники и повели к двери.
— Думаете, мы не слышали этого раньше здесь, в «Ла-Ла Ленд»? — фыркнул другой офицер.
— Позвони Эду и оставайся здесь, — бросил Кларк, когда его выталкивали за дверь. Эд был главным юрисконсультом их компании. Абсолютная акула. Он бы знал, что делать.
Я стояла там, дрожа от смеси страха, замешательства и гнева, когда дверь захлопнулась.
Стараясь не думать об этом факте, что всеобъемлющим чувством, разлившимся по венам... было облегчение.
Потому что он не поцеловал меня.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Блейк
Я ахнула, сердце бешено колотилось, когда оглядела темную комнату, пытаясь понять, что меня разбудило. Затем откуда-то из дома донеслись приглушенные крики. Или, может быть, это просто снаружи?
Я нахмурилась и выскользнула из постели, ноги почти бесшумно ступали по покрытому ковром полу, когда на цыпочках подкралась к двери спальни, открыла ее, затем осторожно выглянула наружу.
Снова раздались крики, и я поняла, что это были родители. Это они кричали так громко. Мама и папа никогда так не разговаривали, они всегда были очень нежны друг с другом. Все мои друзья говорили, что родители отвратительны, потому что по уши влюблены. Нервы... и страх грызли изнутри, когда я открыла дверь пошире и пошла по коридору, наблюдая, как пугающе моя тень ползет по стенам. Теперь я отчетливо слышала их, голоса были наполнены огромным количеством гнева и печали. То, чего я никогда не слышала раньше.
— Как ты могла так поступить со мной? С нами? — отец был в ярости, прежде чем издал резкий всхлип, звук был абсолютно ужасающим.
— Это не то, что ты думаешь, Джон. Ничего не было, — голос матери дрожал.
Я не понимала, что происходит, но знала, что должна заставить их прекратить ссориться. В нашей семье так не делали. Они всегда говорили это, когда я злилась. Медленно, на цыпочках я прокралась по коридору, прижимая к себе любимого плюшевого мишку, мистера Вискерса. Я бы сказала, что все будет хорошо, что они должны перестать кричать. Точно так же, как всегда говорили мне.
Завернув за угол, я остановилась. В комнате стало темнее, очертания на стенах — более угрожающими. Я увидела отца, стоящего в дверях кухни, лицо исказилось от гнева, а в руках он держал что-то, чего я не могла разглядеть. Оно поблескивало в тусклом свете.