Телефон звонил и звонил, каждый гудок был болезненным напоминанием о том, что должно было произойти. Как будто вселенная пыталась продлить мою агонию, заставляя ждать неизбежного.
А затем, без предупреждения, звонок резко оборвался, как будто Кларк отключил его, даже не ответив. В каком-то смысле казалось уместным, что наши отношения закончатся вот так — без ответа, невысказанными и лишенными какого-либо завершения.
Побежденная, я перешла к следующему варианту, пальцы летали по клавиатуре, пока миллион раз создавала и переписывала сообщение. Каждое слово ощущалось как удар кинжалом в сердце, ничто не соответствовало концу того, что было у меня столько лет.
Я: Прости. Но между нами все кончено.
Текст был простым, прямолинейным, лишенным сложностей и хитросплетений эмоций. Это была окончательность, от которой я не могла убежать, истина, которую не способна была отрицать. Большой палец завис над кнопкой отправки, дыхание перехватило, и с тяжелым сердцем... я нажала ее.
Сообщение было отправлено, а вместе с ним и конец главы, которая во многом определила мою жизнь. Слезы навернулись на глаза, но я не позволила им пролиться. Нужно было быть сильной, твердо стоять на решении, даже если это означало разбить сердце такого чертовски хорошего человека.
Сидя в тускло освещенной комнате, я перенеслась обратно в стерильные белые стены той больницы, в место, где границы жизни и смерти были размыты.
Я увидела Кларка рядом, держащего меня за руку с нежностью, которая говорила о многом. Он пообещал, что всегда будет рядом, несмотря ни на что, клятва, данная перед лицом неопределенности и страха. Это было воспоминание, которое сохранилось, напоминание о любви, которую он дарил, о том, с чем мирился, чтобы подарить мне эту любовь.
Но жизнь имеет свойство меняться, поворачивать пути в неожиданных направлениях. Того, что было, никогда не будет достаточно, чтобы сохранить нас. Чтобы сохранить меня.
Мы заслуживали счастья.
Даже если чертовски больно этого добиваться.
Той ночью я лежала в постели, и горько-сладкая улыбка играла на губах. Это был не тот финал, которого я могла ожидать, и не тот, которого когда-либо желала. Но это был правильный поступок, необходимый шаг к будущему, которое обещало нечто другое, нечто новое.
Мысли об Ари проносились в голове, о том факте, что все в нем взывало ко мне, как ничто прежде. Завтрашний день сулил новое начало, путешествие на неизведанную территорию, и впервые за долгое время я почувствовала проблеск надежды.
Я закрыла глаза, слезы, наконец, выступили и потекли по щекам. Это было болезненное прощание, но в то же время необходимое. Когда я погрузилась в сон, тяжесть прошлого начала спадать, сменяясь чувством освобождения и предвкушением того, что может принести будущее.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Ари
Я развалился в шезлонге на веранде в заднем дворе дома, взгляд был прикован к горизонту, когда солнце начало подниматься, окрашивая небо в оттенки оранжевого и розового. В воздухе витал запах алкоголя, свидетельство тщетной попытки заглушить непреодолимое желание пойти к ней домой, забраться в постель и прижать к себе.
Тоска по ней была всепоглощающей, неустанное желание грызло изнутри. Я жаждал ее присутствия, тепла, сущности рядом со мной. Терпение становилось невыносимым бременем, каждое мгновение без нее было медленным погружением в безумие. Боль в груди ощущалась так, словно это на самом деле могло означать смерть.
Нуждаясь в некотором отвлечении, я взял телефон, чтобы написать Линку.
Я: Гипотетически....
Линкольн: О боже.
Я: Что?
Линкольн: Я просто готовлю себя к тому, что ты собираешься сказать.
Я: Что значит, готовишь себя? Я источаю превосходство, золотой мальчик. Запомни это.
Линкольн: Ты источаешь превосходство? Я только что разлил свой «Гаторейд»3 на себя.
Я: Я не пью «Гаторейд». Не пускаю химию в свой храм.
Линкольн: Не пускаешь химию в свой «храм»? Ты пьян?
Я: …
Линкольн: Сейчас 9 утра, и у тебя тренировка…Калифорния настолько хороша, а?
Я: …
Линкольн: Окей, так что ты там говорил?
Я: Про что?
Линкольн: Гипотетически…
Я: Гипотетически что?
Линкольн: Иди проспись.
Я: Жаль, что я не могу…
Я бросил телефон на сиденье рядом, потому что от этого почувствовал себя немного лучше.
Хотя, наверное, я бы не отказался от «Гаторейда», раз Линкольн заговорил о нем.
На самом деле ничего не имел против этого напитка…
Войдя внутрь, я направился на кухню, мир немного кружился. На самом деле, через два часа были запланированы групповые тренировки, так что требовалось, по крайней мере, быть в состоянии ходить прямо, прежде чем появиться.
Достав из холодильника фиолетовую баночку, потому что виноградный, очевидно, был превосходнее по вкусу, я прошелся по кухне.
Текила вчера ночью… была не очень хорошей идеей.
Она, по крайней мере, отправила бывшему сообщение... и пыталась дозвониться. То есть, он так и не получил его, но я позабочусь об этом. Я никогда не хотел, чтобы Блейк снова с ним разговаривала. Неважно, что тот для нее значил.
Я хотел значить для нее все. И Кларка, по крайней мере, вообще не должно быть рядом.
Блять. Нужно было исправить свое имя в ее телефоне, прежде чем звонить. Был ли способ избежать этого дерьма?
Я мог бы просто зайти к ней после тренировки. Всего на пару часов.
На самом деле я бы не сошел с ума.
Я понюхал рубашку, поморщившись от того, как плохо она пахла. Душ определенно был первым в списке. Я не мог соблюдать гигиену, как Сото.
Зайдя под воду, я сделал ее обжигающе горячей. Ритмичный звук капель, барабанящих по плитке, наполнял воздух, успокаивающий фон для суматохи мыслей, кружащихся в голове.
Я наклонился, крепко прижав ладонь к гладкой, выложенной плиткой стене, чувствуя, как тепло проникает в кожу.