Я подходила к краю, и тогда он замедлял ритм. Ари делал это снова и снова, пока я не начала сходить с ума. Я прикусила его пальцы, и тот злобно рассмеялся.
— Ты близко, малыш? Хочешь немного облегчения?
Я бросила на него сердитый взгляд.
— Думаю, прежде чем ты кончишь… Я хочу услышать это, солнышко. Услышать, как ты говоришь себе, что идеальна.
Он убрал пальцы из моего рта, большой палец завис над нижней губой, когда тот мягко потер ее.
С невероятной скоростью я приближалась к оргазму каждый раз, когда слышала слово «идеальная», потому что он заставлял меня произносить его так часто, когда я вот-вот должна была кончить.
Ари томно облизывал мои складочки, большой палец проникал в попку и медленно скользил внутрь и наружу, пока я извивалась на сиденье.
— Скажи это, детка.
— Я идеальна, — пробормотала я сквозь стиснутые зубы, протягивая руку, чтобы потереть его огромный, твердый член.
Он отстранился, потому что был хуже всех.
— Нет... Сейчас только для тебя. Я буду трахать тебя всю оставшуюся ночь после приема.
— Пожалуйста, — захныкала я, его пальцы и рот, наконец, задали нужный ритм, чтобы я кончила.
— Такая идеальная, хорошая девочка, — пробормотал он после того, как я взорвалась. Он вытащил пальцы и облизал их, взгляд искрился от восторга, а рот блестел от выделений.
Я осталась сидеть, откинувшись на сиденье, чувствуя себя до смешного расслабленной.
Ари наклонился вперед, уставившись в окно.
— О, хорошо, мы на месте. Готова идти? — невинно спросил он.
Я секунду смотрела на него, прежде чем лихорадочно натянуть платье вниз. Я даже представить себе не могла, как выгляжу. Трусики промокли насквозь, щеки горели, а внутренности превратились в лужицу похоти.
Не лучший рецепт для праздничного мероприятия для ДЕТЕЙ!
— Самая сексуальная девушка, которую я когда-либо видел, — прохрипел он, приводя себя в порядок со страдальческим выражением на лице.
Я взглянула на его эрекцию.
— Мы не можем выйти на улицу, когда в здании этот монстр!
Ари уставился в потолок и начал свою обычную песенку «старые морщинистые яйца», пока я наблюдала, как водитель приближается к двери.
— Быстрее! — шепотом крикнула я, снова опуская взгляд на член.
— Не кричи на Максимуса 5000! Он не любит, когда на него давят, — прошипел Ари в ответ.
Я расхохоталась.
— Максимус 5000?
— Это ласкательное прозвище. Оно есть у всех великих.
Водитель открыл дверь, и даже вспышки камер снаружи не смогли заставить меня напрячься.
Не тогда, когда Максимус 5000 тыкал меня в спину, когда мы шли по красной дорожке, ведущей на торжественный прием, и Ари все это время пытался скрыть свою «проблему».
Должна признать... это было идеальным отвлекающим маневром.
* * *
Команда Ари из «Потерянных детей» превзошла самих себя, организовав мероприятие, которое даже Шепфилдам было бы трудно подвергнуть критике. Прием проходил в эксклюзивном особняке Розвуд, и все было просто великолепно. С высоких потолков свисали хрустальные люстры, отбрасывая теплое и неземное сияние на все пространство. Воздух был пропитан насыщенным ароматом свежих цветов, яркие цвета резко контрастировали с декором цвета слоновой кости и золота, украшавшим комнату. Огромные позолоченные зеркала, висевшие вдоль стен, отражали эту сцену, как в нескончаемом сне.
Гости, одетые в самые элегантные наряды, общались и смеялись, их голоса сливались в гармоничную симфонию радости и торжества. Мужчины в строгих смокингах и женщины в струящихся платьях из шелка и атласа грациозно двигались по мраморному полу, их смех и болтовня дополняли атмосферу веселья.
Столы были украшены замысловатыми композициями из роз и лилий, лепестки были мягкими и нежными на фоне тонкого фарфора и хрустальной посуды. Официанты в накрахмаленной униформе пробирались сквозь толпу, предлагая гостям подносы с шампанским и закусками, их движения были почти хореографическими по своей точности.
Группа музыкантов, одетая в классическую черно-белую одежду, играла мягкую мелодию, которая танцевала в воздухе, создавая ощущение очарования, окутывающее каждого гостя. Танцпол представлял собой сверкающее пространство из полированного дерева, обещая чарующие моменты позже вечером.
— Это охуенно круто, не так ли? — радостно спросил Ари, и я поняла, что он пристально смотрел на меня, ожидая реакции.
— Это действительно так, — тихо сказала я, когда он обнял меня за талию и склонил голову, пока мы все рассматривали.
Внезапно позади поднялась суматоха, и мы обернулись, замечая Линкольна и Монро, идущих за нами. У Линкольна было сердитое выражение лица, а рука крепко обнимала Монро за талию.
— Подружка! — позвал Ари, когда потащил меня к ним. Я подумала, что он собирается обняться с Линкольном, но в последнюю секунду Ари как-то странно нырнул, а потом сжал Монро в крепких медвежьих объятиях.
— Ари! — Линкольн зашипел. — В миллиардный раз. Убери от нее гребаные руки!
— Я просто показываю свою признательность моей лучшей подруге, — невинно сказал Ари.
— ОНА НЕ ТВОЯ ЛУЧШАЯ ПОДРУГА! ОНА МОЯ!
Мы с Монро истерически хохотали, я так сильно, что на глаза навернулись слезы. Ари, наконец, отпустил Монро и подмигнул мне, прежде чем неторопливо вернуться.
— Ты прав. Моя лучшая подруга прямо здесь, — сказал он, прежде чем наклонить меня назад и запечатлеть на губах поцелуй, достойный Голливуда.
Мир слегка закружился, когда он поставил меня на ноги.
— Привет, Блейк! — сказал Линкольн с ошеломленной ухмылкой, когда Монро взволнованно обняла меня сбоку, охая и ахая из-за платья.
— Ты выглядишь сногсшибательно, Блейк. Абсолютно невероятно, — взвизгнула она, и я покраснела... потому что определенно влюбилась в эту девушку.
Я пробормотала что-то в ответ, не уверенная, как вести себя в ее присутствии. Она была такой милой. У меня никогда в жизни не было хорошего друга.
— Привет, — сказал Уокер, подходя к нам. Он выглядел потрясающе в смокинге, и я определенно могла понять, откуда у Ари взялись все эти «диснеевские» шутки. Парень действительно был воплощением прекрасного принца.
То, что они трое стояли так близко ко мне, было ошеломляюще.
Я взглянула на Монро, и она одними губами сказала «ГОРЯЧИЕ ШТУЧКИ». Я хихикнула и выразительно кивнула. Внезапно она оказалась прижатой к груди Линкольна.
— Кто горячая штучка? — спросил он, приподняв бровь.