Когда я выглянула в коридор, Кларка уже не было.
Болезненное удовлетворение растеклось по венам, как тягучий яд. Было так приятно, что Ари заявляет на меня права.
Есть предчувствие, что Кларк не вернется, а сообщение успешно доставлено.
Ари Ланкастер разрушил меня.
Там не было места ни для кого другого. Я не хотела никого другого.
Ари вышел, и мы оба застонали, пальцы немедленно проникли мне между бедер, заталкивая обратно вытекшую сперму. Он делал это почти каждый раз, когда мы занимались сексом, как будто не мог вынести, когда какая-то часть его выходила.
— Не знал, что ты так увлекаешься эксгибиционизмом, солнышко, — пробормотал он, и я замерла, даже когда пальцы погрузились внутрь.
Я уставилась на Ари, боясь увидеть гнев или, может быть, даже отвращение.
Но все, что заметила, было горячим мужским удовлетворением.
— Я думаю, ты довольно хорошо сформулировала свою точку зрения, Блейк. И в любое время, когда захочешь трахнуть меня, чтобы доказать что-то, я рядом, — прошептал он.
Я покраснела, и он зарычал, прикусив шею, прежде чем слизнуть боль.
— Только до тех пор, пока я рядом и в остальное время тоже.
— Всегда, — пробормотала я.
И никогда не имела в виду чего-то меньшего.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Ари
Мы проиграли в первом раунде. И хотя я ожидал этого, все равно было чертовски больно. Я несколько дней переживал, ожидая услышать, заинтересован ли Даллас в моем возвращении. И когда позвонил агент, заверив, что «Рыцари» готовы сделать все возможное, чтобы привлечь и Уокера, и меня на борт, было такое чувство, словно с груди свалился шар для боулинга весом в миллион фунтов. Теперь просто пришлось долго ждать до июля, чтобы сделать это официально, когда начнется трансферное окно.
Я чувствовал себя виноватым из-за того, что «Кобры» потеряют нас обоих, конечно, незнакомое чувство. Они были добры, и я знал, что те хотели, чтобы я подписал контракт, и остался — каждый день сидели на телефоне с Реми.
Однако этот путь был определен точно так же, как и много лет назад, когда я встретил Блейк. Некоторым вещам просто суждено случиться.
И игра с Линком в Далласе была одной из них.
Но между сегодняшним днем и июлем прошло много времени, и сегодня на уме было только одно... сделать предложение Блейк.
Да, она уже была моей женой. И нет, это никогда не изменится.
Но в прошлый раз я точно не делал предложения, так что запланировал кое-что особенное на вечер в обсерватории Гриффита.
Я не знал, почему так чертовски нервничал. Был только один ответ, который она могла дать.
Я уже запер эту девушку.
Но хотел сделать это для нее, и хотел, чтобы все прошло идеально.
* * *
Блейк
Ари всегда удивлял меня, поэтому, когда упомянул, что запланировано что-то особенное на вечер, я не задумывалась дважды. Или, по крайней мере, он не дал шанса дважды подумать. Мы пролежали в постели весь день, и у меня было так много оргазмов, что с трудом проучилась вспомнить собственное имя.
Мы ехали по извилистым дорогам и, наконец, поднялись на крутой холм, прежде чем я поняла, куда мы едем.
— Обсерватория Гриффита? — спросила я, выпрямляясь на сиденье, чтобы полюбоваться открывшейся перед нами картиной. Это была одна из тех туристических экскурсий, на которую я уже должна была сходить, но никогда не выделяла времени. Обсерватория представляла собой величественное зрелище, расположенная на вершине холма, откуда открывался захватывающий вид на город внизу.
Мы припарковали машину и поднялись по ступенькам ко входу. Архитектура внушала благоговейный трепет, смесь ар-деко и современного дизайна, элегантного и неподвластного времени.
Внутри мы осмотрели увлекательные экспонаты, рассказывающие об астрономии и Вселенной.
— Ты знаешь об астрономии гораздо больше, чем я ожидала, — размышляла я, пока Ари указывал на фотографии различных созвездий и небесных объектов, пока мы прогуливались по залам.
— Ммм, по какой-то причине я заразился звездной болезнью, когда был маленьким... и она так до конца и не прошла, — сказал он, подмигнув.
Я приподняла бровь, но затем взгляд привлек снимок черной дыры, и я забыла, что он сказал.
Но настоящий сюрприз ждал снаружи. Когда мы поднялись на крышу обсерватории, над нами раскинулось ночное небо, его бархатное великолепие было усыпано миллионами мерцающих звезд. Ари договорился, чтобы кто-нибудь устроил уютное местечко с одеялами и подушками, в комплекте с высококачественным телескопом, направленным в небеса.
Я повернулась к нему с любопытной улыбкой, сердце пропустило удар.
— Мы идем любоваться звездами?
Глаза Ари заблестели в лунном свете, когда он кивнул.
— Так и есть, — тихо сказал он.
Когда я устроилась на подушках, Ари настроил телескоп, и я все рассмотрела. Мягкое сияние городских огней под нами, безмятежность ночи и обещание бесчисленных звезд над головой создавали картину абсолютного совершенства.
Он лег рядом, и мы уставились в ночное небо, переплетя пальцы.
— Я полюбил тебя с того момента, как увидел, — внезапно пробормотал Ари, и у меня перехватило дыхание, когда отвернулась от сверкающих небес и посмотрела ему в лицо... вид был еще лучше.
— Действительно?
Он повернулся, чтобы тоже посмотреть на меня
— Мне было двенадцать лет, и все стало решено. Я прекратил поиски. Нашел то, чего всегда хотел. Может показаться глупым, если бы кто-то другой сказал это. Но такое случилось со мной.
Я схватила его за руку, чтобы успокоить, и потерлась щекой о шершавую ладонь.
Я всегда ассоциировала этот приют с началом всего плохого, что случалось. Но недавно, благодаря терапии, я поняла, сколько хорошего там было. Там я потеряла Ари. Но также и нашла его. И именно так собиралась начать думать.
— Я не смотрела на звезды с тех пор, как уехала из детского дома, — пробормотала я, нахмурившись. — Думаю, было слишком больно, потому что они ассоциировались... с тобой.
— Тогда я был банальным ублюдком, не так ли? — он ухмыльнулся, и я фыркнула, убирая руку со своего лица к груди, чтобы могла прижаться к ней.
— Ты все такой же банальный ублюдок. Но мне это нравится, — сказала я, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать его.
— Ари, ты думаешь, я буду грустить вечно?
Слова из прошлого сильно поразили меня.
— Блейк, ты в порядке? — спросил Ари, и я поняла, что зависла над его губами... ничего не говоря.