Скоро я начну готовиться покинуть эту жизнь. Я проверю все свои воспоминания, исправлю их, вычеркну то, с чем хочу расстаться. Затем я войду в Зал Творения, но через дверь, которой ты никогда не видел. Мое старое тело перестанет существовать, а вместе с ним — и само сознание. От Джесерака не останется ничего, кроме целой галактики электронов, застывших в сердцевине кристалла.
Я буду спать, спать без сновидений. Потом придет день — может быть, через сто тысяч лет — и я пробужусь в новом теле, и меня встретят те, кого назначат моими опекунами… Вначале я ничего не буду знать о Диаспаре и не буду помнить, кем я был раньше. Эти воспоминания будут возвращаться постепенно, к концу моего младенчества, и они станут основой моего сознания при вступлении в новый цикл моего бытия.
Так устроена жизнь у нас… Мы все уже были здесь прежде, много, много раз. Но длительность небытия изменяется по законам случая, поэтому ныне существующее население никогда полностью не повторится. У нового Джесерака будут новые, иные друзья и интересы, но старый Джесерак — та часть его сознания, которую я хочу сохранить, — останется.
В каждый отдельный момент времени лишь сотая часть граждан Диаспара живет и ходит по его улицам. Подавляющее большинство их спит в хранилищах памяти, ожидая сигнала, который вновь вызовет их к бытию. Таким образом, мы непрерывны и в то же время меняемся, мы бессмертны, но не страдаем от застоя…»
Может быть, это просто фантастическая мечта? Не знаю; но думаю, что реальности далекого будущего окажутся еще удивительнее. В следующей главе мы попытаемся окинуть мысленным взором хотя бы некоторые из них.
18
Человек устаревает
Около миллиона лет назад один примат весьма непрезентабельной внешности открыл, что передние конечности пригодны не только для передвижения. Оказалось, что ими можно хватать палки и камни и использовать их для того, чтобы охотиться на зверя, выкапывать корни, защищаться, нападать и так далее. На третьей планете от Солнца появились орудия: с тех пор мир уже не мог оставаться неизменным.
Первыми использовали орудия не люди — этот факт был осознан только за последние годы, — а антропоиды — предшественники человека. Этим открытием они обрекли себя на гибель. Ибо даже простейшее из орудий — заостренный природой камень, который случайно пришелся по руке, — служит колоссальным физическим и психическим стимулятором для своего обладателя. Тот, кто пользуется орудиями, должен ходить выпрямившись; ему уже не нужны острые волчьи зубы, поскольку острые кремни лучше справляются с делом; он должен развивать свои руки, чтобы они стали гораздо более ловкими. Все это, так сказать, технические условия, присущие homo sapiens и, как только они начали выполняться, все более ранние модели оказались обреченными на быстрое устарение. Профессор антропологического факультета Калифорнийского университета Шервуд Уошберн писал: «Именно освоение простейших орудий положило начало всей эволюции человека и привело к современной цивилизации».
Заметьте это выражение — «всей эволюции человека». Старое представление, согласно которому человек создал орудия, — это полуправда, вводящая в заблуждение; точнее следовало бы сказать, что орудия создали человека. Это были очень примитивные орудия, и ими пользовались существа, которые лишь немногим отличались от обезьян. Тем не менее эти орудия привели к появлению современного человека и к вымиранию обезьяночеловека, который впервые взял их в руки.
Теперь, по-видимому, цикл начнется снова; однако ни история, ни предыстория никогда не повторяются в точности, и на этот раз в жизни общества произойдет захватывающий поворот. Орудия, созданные обезьяночеловеком, послужили причиной его эволюционного превращения в своего преемника — homo sapiens. Орудие же, которое создали мы, само станет нашим преемником. Биологическая эволюция уступает дорогу несравненно более быстрому процессу — технической эволюции.
Эта идея, конечно, не нова. То, что творения мозга человека могут когда-нибудь стать угрозой для него и даже уничтожить его, — штамп настолько избитый, что ни один уважающий себя писатель-фантаст не посмеет им воспользоваться. Он восходит к таинственной, но, пожалуй, не совсем мифической фигуре Дедала (единолично представлявшего научно-исследовательский отдел при царе Миносе), позднее встречается в легенде о Фаусте, «Франкенштейне» Мэри Шелли, «Эревхоне» Самюэля Батлера, пьесе «R. U. R.» Чапека. До сих пор на протяжении по меньшей мере трех тысячелетий мыслящее меньшинство человечества высказывало серьезные опасения по поводу конечных последствий развития техники. С эгоцентрической, человеческой точки зрения эти опасения оправданны. Но я смею утверждать, что эта точка зрения не очень долго будет единственной или даже самой важной.