Она подала ему прошение свое; он взял его, ласково поклонился, и мы быстро помчались. Когда мы проехали московскую заставу, государь сказал мне: — Илья! это твои штуки? — Тогда я осмелился рассказать ему все дело. — Спасибо тебе. Я прощу Лошакова, произведу его в действительные статские советники, пошлю фельдъегеря, чтоб его освободили из Киевской крепости; но строго приказываю впредь не доводить меня до таких свиданий, — и при этом сам улыбнулся. Тогда я снял шляпу и перекрестился. — Слава Господу Богу! Все кончилось благополучно! — На другой день генеральша пришла со слезами благодарить меня и была в восторге от нашего императора. Она принесла гостинцев моим детям, игрушек, пряников, два ящика конфет, а на другой день уехала в Киев, чтоб встретить своего счастливого мужа, освобожденного из крепости» (23).
Однажды, при обычной прогулке государя, по улицам Петербурга, в дрожках, запряженных в одну лошадь, лейб-кучер Илья привез его на конец города.
— Зачем ты поехал сюда? — спросил Александр.
— Если ваше величество позволите мне, то я скажу о том после — отвечал Илья и проехав еще несколько домов, остановился у полуразвалившейся избы. — Государь, сказал он, — здесь живет вдова моего прежнего господина.
Александр не отвечал ни слова, но, по возвращении во дворец, вручил Илье деньги для передачи его прежней госпоже, назначив ей тогда же пожизненную пенсию (24).
По какому-то ведомству высшее начальство представляло несколько раз одного из своих чиновников по фамилии Гаврюшкина то к повышению чином, то к денежной награде, то к кресту, и каждый раз император Александр вымарывал его из списка. Чиновник этот не занимал особенно видного места и ни по каким данным не мог быть особенно известен государю. Удивленный начальник не знал как разрешить свое недоумение и наконец осмелился спросить у государя о причине неблаговоления его к означенному чиновнику.
— Он пьяница, — отвечал государь.
— Помилуйте, ваше величество, я вижу его ежедневно, а иногда и по нескольку раз в течении дня; смею удостоверить, что он совершенно трезвого и добронравного поведения и очень усерден к службе; позвольте спросить, что могло дать вам о нем такое неблагоприятное и, смею сказать, несправедливое понятие?
— А вот что, — сказал государь, — одним летом в прогулках своих, я почти каждый день проходил мимо дома, в котором у открытого окна был в клетке попугай; он беспрестанно кричал: «пришел Гаврюшкин, — подайте водки».
Разумеется, государь кончил тем, что дал более веры начальнику, чем попугаю и опала с несчастного чиновника была снята (25).
Проезжая в 1824 году, через Екатеринославскую губернию, император Александр остановился на одной станции пить чай. Пока ставили самовар, государь разговаривал с станционным смотрителем и, увидев у него на столе книгу Нового Завета, в довольно подержанном виде, спросил:
— А часто ли ты заглядываешь в эту книгу?
— Постоянно читаю, ваше величество.
— Хорошо. Читай, читай, — заметил император, — это дело доброе. Будешь искать блага души, найдешь и земное счастие. А где ты остановился в последнее чтение?
— На евангелии св. апостола Матфея, ваше величество.
Государь выслал за чем-то смотрителя и в его отсутствие проворно развернул книгу, отыскал одну из страниц евангелия от Матфея и, положив в нее несколько ассигнаций, закрыл книгу.