Но где же причина столь непонятного упорства Витте в этом вопросе? Причина, несомненно, была, а состояла она в том, что Витте, задавшийся целью во что бы то ни стало насадить фабрично-заводскую промышленность в России, признавал необходимым обеспечить эту промышленность дешевыми рабочими руками. В этом, в сущности, при отсутствии богатого и емкого внутреннего рынка, заключался главный шанс русской промышленности в ее борьбе с промышленностью западноевропейской. Технически безмерно хуже оборудованная, нежели промышленность Запада, имея в своем распоряжении рабочих недостаточно развитых, лишь недавно привлеченных к фабрично-заводскому труду, а следовательно, не успевших приобрести необходимые навыки для достижения сколько-нибудь высокой производительности в работе, русская промышленность могла окрепнуть лишь при возможности пользоваться исключительно дешевой рабочей силой. Но расценка рабочего труда на той ступени экономического развития, на которой находилась Россия, зависела почти исключительно от стоимости основных продуктов питания. Мало того, безвыгодность земледельческого промысла обеспечивала постоянный приток сельских рабочих на фабрики и заводы. Впрочем, в этом случае, как во многих других, Витте действовал под влиянием весьма ценимого им Д.И.Менде-леева. Соображения Менделеева по вопросу о значении дешевых жизненных припасов для процветания промышленности были им впоследствии изложены в известном его труде «К познанию России»[94]. Таким образом, удержание на низком уровне хлебных цен вполне отвечало замыслам Витте. А замыслы эти были грандиозные; в своих воспоминаниях он продолжает утверждать, что пройдет немного лет, как Россия превратится в первую по промышленности страну мира.
Вот где, думается, надо искать разгадку отношения Витте к земледелию, а тем более к рентному сельскому хозяйству. Не будучи само по себе, ни при каких условиях, источником накопления свободных капиталов, сельское хозяйство в случае своего процветания, т. е. при поглощении большего количества труда и высокой оплате этого труда, могло явиться серьезным тормозом для развития нашей фабрично-заводской промышленности.
Наконец, не следует забывать, что Витте был в высшей степени государственником, т. е. человеком, стремившимся не столько к насаждению довольствия и счастья среди граждан страны, сколько к обеспечению величия и силы государства как целого. В соответствии с этим на отдельные слои населения он смотрел преимущественно как на строительный материал государственной мощи[95].
Тут приходится вновь указать, что Витте был сыном своего века — горячим поклонником капиталистического строя и капитализма вообще. Но этот капитализм или, вернее, его возрастание он видел в торговле, в промышленности обрабатывающей и добывающей, но отнюдь не в сельском хозяйстве.
Безразличное отношение Витте к сельскому хозяйству, вызванное первоначально той специфической политикой, которую он преследовал, получило сильное подкрепление в той оппозиции, которую он встретил в своей деятельности со стороны сельских хозяев. Сказать, что вся эта оппозиция была беспристрастна, нельзя. Нападки на Витте за установление золотой валюты были малообоснованны; не вполне справедлива была и критика его политики таможенной, протекционной для промышленности. Критики этой в связи с стремлением подорвать его положение, а в особенности противодействовать про — водимым им мероприятиям Витте хладнокровно перенести не мог и очень скоро от равнодушного отношения к сельским хозяевам перешел во враждебное, причем неизменно отождествлял их с поземельным дворянством, которому приписывал преследование исключительно узких сословных интересов.
Отмечу, однако, что ненависть Витте была направлена не против магнатов землевладения, а против тех мелких и средних землевладельцев, о которых он сам говорит, что класс этот был разорен и жил изо дня в день. К нашей земельной знати Витте относился иначе; ее он старательно стремился оторвать от массы поместного сословия, заинтересовывая в крупных промышленных предприятиях и тем уничтожая их промышленную солидарность с сельскими хозяевами.
Знать эта нужна была Витте как для укрепления своего положения у престола, куда ее представители имели доступ, так и для удовлетворения присущего ему мелкого чувства — снобизма, ибо, к сожалению, Витте не был вовсе лишен этой слабости. Ради проникновения в высшее петербургское общество он ухаживает за его представителями и всячески ищет приобрести их расположение. Одним он устраивает продажу по сходной цене казенных земель, другим он выдает крупные промышленные ссуды и субсидии, у некоторых приобретает для Крестьянского банка по особой оценке их земельные имущества. Правда, он же, старательно их соблазнявший, бросает им в своих воспоминаниях резкое обвинение в угодничестве, продажности и безграничной жадности[96].
94
Книга Д.И.Менделеева «К познанию России» (СПб., 1906), подводящая итог его исследований народного хозяйства страны, имела большой успех — второе и третье издания были выпущены в том же году.
95
В своих воспоминаниях С.Ю.Витте писал, что «экономическая, а потому в значительной степени и политическая мощь страны заключаются в трех факторах производства: в природе — природных богатствах, капитале, как материальном, так и интеллектуальном, и труде». Далее Витте утверждал, что Россия «чрезвычайно богата природой», но основная масса трудового населения — крестьянство — «находится в рабстве произвола, беззаконности и невежества», и государство «не может мощно идти вперед, не может в будущем иметь то мировое значение, которое ему предуказано природой вещей, а может быть, и судьбою». Однако, продолжает он, «несмотря на то ужасное время, которое мы ныне переживаем, я все-таки убежден в том, что Россия имеет громадную будущность, что Россия из всех тех несчастий, которые ее постигли и которые, вероятно, будут, к несчастью, еще следовать, выйдет из всех этих несчастий перерожденной и великой, то я убежден в том именно потому, что я верю в русское крестьянство, верю в его мировое значение в судьбах нашей планеты» (см.: Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 2. С. 499, 526, 532).
96
Витте выражал пожелание, чтобы в России стал «невозможен такой порядок вещей, при котором величайшая нация находится в вечных экспериментах эгоистической дворцовой камарильи». Он утверждает далее, что «при дворе дворянская камарилья, требовавшая все больших и больших подачек, работала против него вовсю». Однако Витте обходит стороной вопрос о выдаче им этой самой камарилье значительных «неуставных ссуд (то есть долгосрочных ссуд, выдававшихся по специальным высочайшим повелениям, что противоречило уставу Государственного банка); особенно широко практиковал это Витте в период 1900–1903 гг. (см.: Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 2. С. 500, 501, 504, 505, 533, 624, 625).