Об этой мягкости и о том, насколько Ермолов сам ее сознавал, свидетельствует следующий случай. В проект об учреждении должностей инспекторов по сельскохозяйственной части было введено правило, в силу которого на эти должности могли быть назначаемы лишь лица с специальным сельскохозяйственным образованием. В Государственном совете по этому поводу было высказано, что лиц с подобным образованием у нас вообще мало и что напрасно министр желает сам себя ограничить, что от него всегда будет зависеть назначать специалистов при наличности подходящих среди них кандидатов, но зато при отсутствии таковых он будет иметь возможность назначить лиц с общим высшим образованием, среди которых, несомненно, найдутся лица, вполне подходящие по своему практическому знакомству с сельским хозяйством для исполнения обязанностей инструктора сельского хозяйства. Ермолов вопреки своему обыкновению, однако, упорно отста — ивал свое предположение, причем в частной беседе откровенно сознался, что правило это ему необходимо, так как он иначе не будет в состоянии отделаться от навязывающихся и со всех сторон навязываемых ему уже ныне, еще до издания закона, кандидатов на учреждаемые должности, по его мнению непригодных, но имеющих диплом высшего образования. Однако и в данном случае, как всегда, Ермолов защищаемого им правила отстоять не сумел, а в результате среди первых назначенных им сельскохозяйственных инспекторов оказались не только не специалисты, но вообще люди, с сельским хозяйством имеющие не много общего.
Количество вопросов, возбужденных Ермоловым за время пребывания на должности министра земледелия, было бессчетно, причем едва ли не еще многочисленнее были те особые специальные, ведомственные и междуведомственные, с приглашением экспертов и местных деятелей и без них комиссии, в которых он председательствовал, но ничего реального из всех этих комиссионных занятий, бесед, а иногда и серьезных трудов не получалось. Кроме общих очерченных причин — свойств характера Ермолова и той обстановки, в которой он действовал, — это зависело и от полнейшего отсутствия у него умения председательствовать. Все его комиссии неизменно начинались с произносимой им длинной речи, в которой он выказывал близкое знакомство с подлежащими рассмотрению вопросами и проектировал, в общих чертах, широкие и решительные меры для их разрешения. Но этим и ограничивалась его роль в комиссии, работы которой шли затем без всякого его руководства и тем самым без всякой системы. Все это было хорошо известно участникам комиссий, состав которых был более или менее тот же, и это, конечно, лишало и их всякой охоты принимать живое и деятельное участие в них. Впрочем, представители Министерства финансов в ермоловских комиссиях имели, по-видимому, постоянный наказ проваливать все, что в них обсуждалось, что им без особого труда и удавалось. Сдать дело в архив или передать дело в комиссию Ермолова было в то время едва ли не синонимом.