В свое время боевой офицер, участвовавший в составе одного из гвардейских пехотных полков в Турецкой кампании 1877–1878 гг., Шевелев тем не менее по природе был прежде всего хозяин, сохранивший, однако, на всю жизнь выправку и старинные военные приемы не только движений, но и речи. Дворец, находившийся на его попечении, содержался им в блестящем порядке, а подведомственная ему многочисленная челядь, не в пример дворцовой прислуге, вообще хамски разнузданной и вороватой, отличалась вежливостью и дисциплиной. От зоркого взгляда Шевелева ничего не укрывалось, и если генеральский чин не вполне подходил к занимаемой им должности, то сам он ей вполне соответствовал, причем отличался безупречной честностью. Должность свою Шевелев сохранил до самой Февральской революции, причем в занимаемой им во дворце квартире укрылись некоторые из министров, застигнутых переворотом во время происходившего во дворце заседания Совета министров.
Оставшись на своем месте и при Временном правительстве, Шевелев, очевидно, был свидетелем разгрома в октябре 1917 г. столь тщательно в течение долгих лет содержимого им Мариинского дворца — этого свидетеля столь разнообразных сцен и событий, начиная от пышных балов, когда дворец еще принадлежал великой княгине Марии Николаевне, и кончая происходившими там заседаниями Временного Совета Российской Республики. 27 октября 1917 г. члены этого совета были сначала задержаны занявшими все входы дворца измай-ловцами, а затем появились «краса и гордость революции» — кронштадтские моряки и, выгнав членов совета, тотчас приступили к разгрому дворца[189]. Его-то печальным свидетелем и должен был быть Шевелев.
Глава 11. Кодификационный отдел Государственной канцелярии
В 1893 г. был упразднен кодификационный отдел, преобразованный из II отделения собственной Его Величества канцелярии[190], а обязанности его, состоявшие в согласовании свода законов с новыми издаваемыми законоположениями, переданы в Государственную канцелярию с образованием при ней особой части, названной отделом свода законов. Указанное согласование, с постоянно вызывавшимся им новым изданием отдельных томов свода, требовало кропотливого труда, исключительной внимательности и тщательного изучения всех 16 томов нашего свода. Происходило это вследствие того, что собственно новых уставов и положений, целиком заменявших старые, издавалось мало; большинство законов постановлялось «в изменение, дополнение и отмену существующих законов»[191].
Принятая у нас система кодификации законов по своей крайней сложности не существует, насколько мне известно, нигде в мире, хотя и представляет огромное удобство для всех, имеющих дело с законами страны. Немудрено, что постановка ее в тех чисто чиновничьих учреждениях, которые ею раньше ведали, хромала во многих отношениях, почему и решено было с передачей этого дела в Государственную канцелярию привлечь к нему наши ученые силы. Во главе нового отделения канцелярии был поставлен известный криминалист профессор Н.Д.Сергиевский, а среди его сотрудников были такие лица, как известный знаток государственного права профессор Н.М.Коркунов и профессор гражданского права Малышев.
Сергиевский принадлежал к тому меньшинству нашей ученой коллегии, которое исповедовало консервативные взгляды. В частности, Сергиевский слыл сторонником телесных наказаний, почему нередко именовался кнутофилом. В своей докторской диссертации, касавшейся уголовных наказаний в средние века[192], он имел неосторожность сказать, что одной из причин широкого применения в исследуемое время смертной казни была дешевизна этого вида кары, так как она освобождала государство от необходимости содержать преступный элемент населения. Заявление это вызвало среди официальных оппонентов Сергиевского при защите им своей диссертации бурю негодования, хотя, чем собственно они возмущались, трудно понять. Ведь Сергиевский приводил лишь одну из причин распространенности смертной казни в Средние века и вовсе не рекомендовал следовать этому примеру. На деле Сергиевский, отличавшийся по внешности и манере говорить некоторой грубоватостью, был прекраснейший человек, отличительным же его свойством был горячий патриотизм, быть может, несколько шовинистического оттенка. Этим обстоятельством воспользовался Плеве для привлечения его к участию в разрешении вопросов, касающихся Финляндии, назначив его председателем особой учрежденной при кодификационном отделе комиссии по систематизации законов Великого княжества Финляндского. С учреждением этой комиссии кодификационный отдел и его главный начальник — государственный секретарь приобрели видное политическое значение и из учреждения и должности, исключительно технически канцелярских, вошли в круг учреждений и лиц, причастных к общей политике государства.
189
Мариинский дворец был построен на Исаакиевской площади в Петербурге в 1839–1844 гг. по проекту архитектора А.И.Штакеншнейдера для вел. кн. Марии Николаевны, дочери Николая I, страдавшей болезнью ног, в связи с чем вместо лестниц во дворце использовались широкие пандусы, удобные для коляски. В 1894 г. наследники продали дворец в казну, предоставившую его для заседаний Государственного совета (см.: Достопримечательности Ленинграда. Л., 1967. С. 292–294). Гурко ошибается, Мариинский дворец был занят революционными войсками 25 октября 1917 г., и Измайловский полк в этом участия не принимал. «Все входы и выходы из Мариинского дворца были заняты солдатами Кексгольмского полка и моряками Гвардейского экипажа… К часу дня все члены Предпарламента оставили Мариинский дворец» (Минц И.И. История Великого Октября. М., 1978. Т. 2. С. 930).
190
Для устранения разрыва между обсуждением законопроектов, их редактированием и составлением свода II отделение Собственной Его Величества канцелярии, выполнявшее кодификационные функции, было в 1882 г. упразднено, а его функции стал выполнять вновь созданный кодификационный отдел Государственного совета. В 1894 г. этот отдел был ликвидирован, а кодификацией стало заниматься отделение свода законов Государственной канцелярии.
191
Исключение составляло лишь уложение о наказаниях и устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Касающиеся их новые правила вводились в них непосредственно при самом их установлении, причем снабжались соответствующим дополнительным номером статьи. (Прим. автора)