Дмитрию следовало отдать должное: он точно соразмерил пространство доски с объёмом представляемого материала. Ошибся он только один раз, но заметил это сразу, аккуратно стёр неловкое выражение и написал поверх правильное. Наконец, чистого места на доске не осталось. Он вытер руки, повернулся к нам и с видом довольного выступлением маэстро поклонился.
Я кивнул, и немногочисленная аудитория подарила ему две минуты энергичных аплодисментов.
Дмитрий подошёл к своему ящику, откинул запоры и снял крышку: на чёрной полированной подставке стоял диковинный прибор, состоящий из нескольких массивных соленоидов, электронного блока управления и направленной в зенит сужающейся к основанию спирали. Проволочная спираль была насажена на ось электродвигателя, который Дмитрий, даже не подумав спросить разрешения, немедленно включил. Проволока, быстро вращаясь, немедленно обратилась в размытый конус. Послышался тонкий визг и шорох трущихся деталей.
Дмитрий взял кусок мела, осторожно ощупал воздух над прибором и уложил на невидимое нечто мел. Он сделал два шага назад: над стремительно вращающейся спиралью висел кусок мела...
- Всё? - сухо спросил я. - Вы закончили свою клоунаду, молодой человек?
Несколько мгновений он вдумывался в смысл моих слов, потом побагровел:
- Я - Дмитрий Роганков, - веско сказал он. - Я придумал антигравитацию!
- Смело! - усмехнулся я. - А мне казалось, что автор этого явления, как, кстати, и любого другого, был известен задолго до вашего рождения. Но даже склонность к плагиату не даёт вам право врываться в помещение, где люди заняты настоящим делом.
В столбняке он пребывал с минуту, потом, очнувшись, обвёл нас взглядом. Ни тени улыбки не было на лицах моих студентов. А ведь каждому из них когда-то пришлось пройти такое же посвящение. Удивительно, почему все начинают с одного и того же? Может, я и вправду перемудрил с тяготением? В одном из лабораторных шкафов у меня несколько полок заняты антигравитаторами разных конструкций.
Роганков вернул на полочку доски мел и выключил прибор.
- Это всё, что вы можете сказать? - хрипло выдохнул он, нервно вытирая руки тряпкой.
- Ровно столько, сколько вы можете услышать, - ответил я.
- Хотелось бы большего...
- Тогда, для начала, приведите доску в порядок и восстановите записи, которые неосторожно стёрли.
Мне показалось, что он полагал, будто может что-то возразить. Поэтому я поспешил дать знак сотрудникам, и мы вернулись к прерванным занятиям.
Я не противник таких пауз. Интеллектуальное давление на мироздание - занятие захватывающее, но утомительное. Всем нужно как-то бодриться, и такие представления - незатейливые гимнастики ума - частенько бывают кстати. Особенно перед серьёзными прорывами или ответственными экспериментами.
Дмитрий корпел над доской до поздней ночи. К нему подходили аспиранты, подсказывали, советовали. Несколько раз звали к столу пить чай с бутербродами. Он не отказывался, но всякий раз через две-три минуты вскакивал и вновь устремлялся к доске.
Собрался уходить только под утро.
- Спасибо, - сказал Роганков на прощание. - В самом деле, управляя биопотенциалами своего тела, можно многое. К дьяволу машины!
- Не «многое» - а всё, - строго поправил я, и усмехнулся. - Только зачем мне столько железа?
Он кивнул, мол, понял, но я-то знал: он подумал - шутка...
***
Через пять лет он нашёл меня в Антарктиде.
Геофизическая лаборатория работала круглый год, но, естественно, смена вахты и доставка продуктов - строго по расписанию. Народ здесь тёртый. На мои частые отлучки и появления вне связи с рейсами чартеров привыкли не обращать внимания. А вот приход Роганкова произвёл впечатление.
- Здравствуйте, - немного смущённо сказал Дмитрий, входя внутрь жилого модуля. - Не помешаю?
Он спросил так, будто мы находились не в центре ледового материка, а где-нибудь в Подмосковье, в минуте пешего хода от электрички. Шёл себе на дачу, да и заглянул на огонёк...
Радист Олег едва не упал со стула, будто марсианина увидел. А любимец экспедиции - кот Апогей выгнул спину и зашипел.
- Привет, Дмитрий, - улыбнулся я. - Рад, что не забываешь. Какими судьбами?
- Мы можем поговорить?
- Почему нет? Поговорить всегда можно. За разговоры уже давно не жгут и не сажают...
Он весь сжался, напружинился.
- Нет, не здесь. Можно туда? - он кивнул на дверь. - Наружу?
- Конечно. И в самом деле: незачем травмировать персонал.