— Сегодня на уроке мы будем говорить о суперсилах, и о том, как они влияют на нашу жизнь. Возможно, я упомяну этот случай.
В течение минуты или двух мы ели в тишине.
— Я слышал, как ты поздно вернулась вчера ночью, — сказал он.
Я всего лишь слегка кивнула и откусила ещё кусочек тоста, несмотря на то, что моё сердце забилось втрое чаще, а разум искал подходящее объяснение.
— Как я уже говорила, — я наконец открыла рот, глядя в свою тарелку, — я не могла уснуть. Не получалось привести мысли в порядок. Я встала и попыталась успокоить себя ходьбой по комнате, но это не помогло, так что я вышла на улицу и прогулялась по окрестностям, — это была не совсем ложь. У меня были такие беспокойные ночи. Вот только прошлая ночь не была одной из них, но я действительно гуляла по окрестностям, хотя и не совсем так, как можно было подумать.
— Господи, Тейлор, — ответил отец. — В нашем районе не стоит бродить по ночам.
— У меня был перцовый аэрозоль, — неубедительно возразила я. Хотя бы это было правдой.
— Что ты будешь делать, если тебя застанут врасплох? Если у напавшего будет нож или пистолет? — спросил отец.
Или пирокинез и способность покрываться броней и отращивать когти? У меня засосало под ложечкой, ведь у отца были основания беспокоиться. Ощущение становилось сильнее, поскольку он был прав. Вчера я чуть не погибла.
— У тебя что-то происходит, поэтому ты не можешь нормально спать? — спросил он.
— Школа, — я сглотнула комок в горле. — У меня нет друзей.
— Лучше не стало? — спросил он, старательно избегая висящую в воздухе тему издевательств.
Если бы ситуация улучшилась, у меня ведь не было бы проблем, правда? Я коротко пожала плечами и вновь заставила себя откусить кусочек тоста. Плечо немного ныло — после вчерашнего наверняка там остались синяки. Аппетита не было, но я знала, что если я сейчас не поем, то живот будет урчать до обеда. Так бывало даже без утренних пробежек, что уж говорить о вчерашних эскападах.
Когда папа понял, что я не собираюсь ему отвечать, он продолжил есть. Проглотив один кусок, он снова со звоном положил вилку на тарелку.
— Больше не уходи посреди ночи, — попросил он. — Иначе я повешу колокольчик на дверь.
Он правда мог так сделать. Я кивнула и пообещала себе, что стану осторожней. Когда я вчера пришла, я была такой уставшей и не подумала, что могу выдать себя щелчком двери, стуком замка или скрипом старых половиц.
— Хорошо, — сказала я, затем добавила: — Прошу прощения, — даже после этого меня терзало чувство вины, я понимала, что мне не раз придется нарушить это обещание. Это было неправильно.
Своей ответной улыбкой он как будто сказал: «Мне тоже жаль».
Я доела свою порцию и встала, чтобы помыть тарелку.
— Идёшь на пробежку?
— Да, — сказала я, укладывая посуду в старую посудомойку. По пути к двери я наклонилась, чтобы обнять отца.
— Тейлор, ты курила?
Я отрицательно помотала головой.
— Твои волосы... они обгорели. Вот тут, на кончиках.
Я вспомнила о событиях ночи. Одна из волн пламени Луна ударила мне в спину.
Пожав плечами, я придумала отговорку:
— Должно быть, это из-за плиты.
— Береги себя, — произнёс отец, подчёркивая каждое слово. Я восприняла его слова как руководство к действию, вышла в боковую дверь, и как только вышла за ворота своего дома, бросилась бежать изо всех сил.
2.02
Горячий душ, чашка кофе, которую отец оставил для меня в кофейнике, и пробежка окончательно взбодрили меня. Но даже сильная усталость не избавляла от ощущения нереальности этого дня — насколько он казался обычным. Несколько часов назад в бою решался вопрос моей жизни и смерти. Я даже встретила Оружейника. А сейчас я шла в школу, и этот день ничем не отличался от любого другого.
Я нервничала, подходя к аудитории. В прошлую пятницу я пропустила два последних урока, не сдала важное домашнее задание, и наверняка миссис Нотт уже об этом знает. Мне не стало легче, когда она глянула на меня и натянуто улыбнулась, перед тем как снова переключила внимание на свой компьютер. Будет вдвойне унизительно, если урок прервёт кто-нибудь из кабинета директора. Отчасти я хотела пропустить и это занятие — только чтобы избежать возможного унижения и не привлекать к себе излишнее внимание.
В итоге по пути к своему месту за компьютером меня одолевало беспокойство. И это было стрёмно, ведь уроки информатики всегда были для меня отдушиной в школе — на них я не испытывала постоянный страх. Во-первых, это был один из предметов, на котором у меня всё получалось хорошо. Во-вторых, на эти занятия не ходили ни Мэдисон, ни София, ни Эмма, хотя некоторые их подруги и были здесь. Но они не чувствовали необходимости издеваться надо мной, если основной шайки не было рядом. И я садилась подальше от них, потому что занималась по усложнённой программе. Примерно три четверти учеников в этой аудитории не умели обращаться с компьютером — либо их семьи не могли его себе позволить, либо им просто был неинтересен сам предмет. Потому они большую часть времени пытались научиться печатать вслепую или пользоваться поисковиками. Я же была в группе, в которой изучали основы программирования и электронные таблицы. Что только подтверждало мою репутацию ботаника, но я с этим смирилась.