— Рыцарь готовился принять командование после перехода Эгиды в Протекторат, — тихо сказала Виста.
Сталевар кивнул.
— У меня возникло такое впечатление, и — извини, если я ошибаюсь — Эгида был мозгом команды: лидер, стратег, менеджер. Рыцарь же, похоже, был её сердцем. Тем, кто связывал вас всех в единое целое, кто сглаживал трения в личных отношениях внутри команды. Предполагаю, что именно он лучше всех умел обращаться с Софией, или я ошибаюсь?
Виста помотала головой. В горле у неё рос комок.
— Хорошо. Имея в виду всё это, у меня есть для тебя одно предложение и два приказа. Предложение — перестань пытаться быть для команды всем, чем были те парни. Делай то, что у тебя получается хорошо. Будь заботливой, доброй молодой девушкой, которую любит вся команда. Моё профессиональное мнение — ты вполне можешь заполнить часть той пустоты, которая возникла с потерей Рыцаря. Используй свои способности сопереживать, помогая другим справиться с их проблемами. Будь сердцем команды.
Её глаза увлажнились. Она сморгнула слёзы.
— Приказы?
— Приказ номер один. Ты сходишь к психотерапевту СКП. Если я смогу получить одобрение Директора Суинки, и найду способ скорректировать расписание патрулей, я собираюсь отправить туда всех. Честно говоря, я поражён, что никто рангом повыше меня до сих пор этого не сделал.
— Окей.
Виста почувствовала какое-то облегчение, услышав этот приказ.
— Приказ номер два: разреши себе поплакать, чёрт возьми. Прекрати всё держать в себе.
Уже от этих слов её глаза снова увлажнились. Виста снова вытерла слёзы.
— Я уже наплакалась.
— Если тело хочет плакать — послушай его. Слёзы не делают тебя слабее. Думаешь, я никогда не ревел? С моей-то внешностью, и моими проблемами? Возможно, думать так эгоистично, но я уверен: для того, чтобы выдерживать подобные эмоции, необходима внутренняя сила.
Теперь слёзы струились по щекам. Она опустила голову, чтобы волосы закрыли её лицо от командира. Сталевар встал, притянул её к себе, обнял. Она прижалась лицом к его рубашке. Ткань была мягкая, но тело под ней — совсем жёсткое. Объятие, тем не менее, было очень бережным.
Когда она несколько минут спустя разорвала объятия, рубашка Сталевара была сырой. Виста шмыгнула носом, взяла предложенный платок и вытерла им глаза и нос. Сталевар мягко сказал:
— Ты всегда со мной можешь поговорить, и скоро у нас ещё будет психотерапевт.
Виста кивнула.
— Если тебе нужно отдохнуть от работы в команде, просто скажи. Я поговорю с Суинки.
— Нет, я хочу работать. — она тряхнула головой. — Я хочу помогать.
— Хорошо, Мы выходим на патрулирование... через два часа пятнадцать минут. Иди отдохни, посмотри телек, можешь даже вздремнуть.
— Хорошо. Даже не думай позволить мне проспать патруль.
— Ни в коем случае.
Она пошла к лифту, отметив, что в мастерской у Винрара горел свет. Спустившись на этаж, она пошла в свою комнату.
— Офигеть, ты снова плакала? Я думала, ты уж проревелась, — заметила София из-за консоли. Она сидела справа от неё за своим ноутбуком. Больше никого в штабе не было: они снова были вдвоём. Может, София старается вести себя нормально, только когда кто-то видит?
Раздражённая Виста повернулась к ней:
— Я немного сбросила пар у Сталевара. У тебя с этим какие-то проблемы?
— Да просто ненавижу плакс, — София повернулась обратно к компьютеру.
Плакса. Что бы там о Софии ни говорили, нельзя было отрицать, что она очень, очень хорошо умела находить слабые места, и в сражении, и в споре. Виста не могла придумать оскорбления, которое задело бы её сильнее.
— Сучка, — пробормотала Виста, идя к себе в комнату.
Она думала, что сказала это достаточно тихо, но, похоже, ошиблась, потому что София ответила:
— Знаешь, ты его раздражала.
Виста замерла, стоя к Софии спиной. Не поворачиваясь, она ответила:
— Сталевара? Ты не знаешь...
— Рыцаря. Двенадцатилетка, которая постоянно таскалась за ним и излучала томную влюблённость и незрелое вожделение. Он мог чувствовать все твои эмоции. Ты хоть представляешь, как это было мерзко? Как раздражающе и неловко?
Виста сжала кулаки.
София продолжала:
— Ты только представь. Всякий раз, когда ты хоть немного возбуждалась, глядя на него. Всякий раз, когда ты грезила о нём. Он же каждый раз это всё чувствовал, и заставлял себя улыбаться и вести себя вежливо, несмотря на то, что ты была ему совершенно безразлична. Уж таким он был. Впрочем, это ты и сама знаешь.
— Я любила его, — произнесла Виста. Она впервые сказала эти слова вслух. Ну почему, почему она сказала это Софии? Почему не смогла сказать эти слова Рыцарю, когда он умирал?