— Чёрт подери, — пробормотала я. Мне всё ещё не полегчало, и было гораздо трудней держать рой в отдалении.
— Вещи можно заменить, Тейлор. Если тебе нужно выпустить пар — так и сделай.
— Папа? П… — на несколько секунд мне пришлось остановиться, пока я не почувствовала, что отдышалась и могу говорить так, чтобы голос не срывался. — Можешь сделать мне одолжение — помолчать некоторое время и позволить мне подумать?
Он бросил на меня осторожный взгляд, прежде чем ответил:
— Хорошо. Я могу помолчать.
Сесть было больше некуда, потому я прижалась спиной к стене под книжной полкой, которую только что опустошила, и позволила себе опуститься на пол, мои ноги отозвались болью, когда я подтянула колени к груди. Я сложила руки на коленях, и уткнулась в них лицом.
Я знала, что на часах было 9:24, когда я вошла. К тому времени, когда я смогла отозвать насекомых, восстановив контроль над своей силой и почувствовала, что могу без опаски поднять голову, было 9:40. Папа всё ещё сидел на стуле.
Я издала тихий протяжный вздох, затем снова уткнулась лицом в руки.
И что теперь?
«Ну же, Тейлор. Ты билась лицом к лицу с суперзлодеями и была на волосок от смерти. Только что сегодня вечером ты победила Оружейника. Неужели оказаться лицом к лицу с собственным отцом так же трудно?»
Нет. В десять раз труднее.
Но подход к проблеме должен быть таким же. Нужно просчитать варианты своих действий, и какие средства у меня есть. Физическое насилие исключено. Так же, как и использование моей силы. Что мне остаётся?
Я решила, что ситуация в общем оставалась такой же. Я всё ещё должна была написать письмо Мисс Ополчение, и собраться с мыслями. Проблема была в том, что теперь мне приходилось иметь дело с дополнительной задачей. Я должна была сознаться папе во всём содеянном.
Я не была уверена что смогу ему рассказать. Моё горло сжалось от эмоций, и я сомневалась, что смогу достаточно связно убедить папу в том, что у моих действий были веские причины. Я начну рассказ, запинаясь, промямлю самое главное, и сначала он будет выглядеть. Потом я продолжу рассказывать, и, будучи не в состоянии адекватно описать то, что я сделала и почему, я увижу, как на его лице появляется замешательство. А что потом? Отвращение, разочарование?
Какая-то крохотная часть внутри меня умерла от этой мысли.
Я напишу. Я резко вскинула голову и посмотрела на раскиданные вокруг бумаги. Нашла конверт, в который обычно вкладывают документы. Затем нашла маркер.
Вдоль верхней части конверта я написала: «Я — СУПЕРЗЛОДЕЙ».
Я уставилась на эти слова на коричневом конверте, который лежал на моих ногах. Затем я посмотрела на папу. Он читал книгу, положив лодыжку правой ноги на левое колено.
Я представила, что вручаю ему конверт как есть. Только с одной этой строчкой.
— Бля-я, — пробормотала я.
— Ты что-то сказала? — папа поднял глаза от книги и потянулся, чтобы убрать её.
— Всё хорошо. Продолжай читать, — сказала я рассеянно, раздраженная тем, что меня отвлекли, и всё ещё злясь на него за то, что он загнал меня в угол.
— Хорошо, — согласился он, но через три секунды снова бросил на меня взгляд, будто для проверки. Я попыталась не обращать на него внимания, и снова посмотрела на конверт.
Что же написать? Через секунду я начала строчить под заголовком, которой я написала на конверте.
«Мне нравятся Брайан и Лиза. Мне нравятся даже Алек и Рейчел. Но они — тоже суперзлодеи. Я присоединилась к ним с мыслью, что соберу необходимую Протекторату информацию, а затем выдам их.»
Я подняла маркер и нахмурилась.
Почему это было так непередаваемо трудно?
Я надела колпачок и нервно постучала маркером по колену. Я обдумывала всё происходящее, взвешивала свои чувства, перебирала каждую мысль, пытаясь понять, отчего же я нутром чую какой-то подвох, и это ощущение становилось всё тяжелее.
Мой папа? Может, я слишком волновалась из-за того, что он почувствует, когда прочтёт надпись на конверте? Да. Но когда я мысленно писала письмо для Мисс Ополчение, писать было так же трудно. Так что это была не единственная причина.
Боялась ли я ареста? Нет. Ну, я видела в деле школьную бюрократию, я не доверяла системе, и вполне была готова к тому, что в конечном счёте меня где-нибудь кинут. Но не это определяло мой выбор. Было что-то более личное.
Команда. Волновалась ли я о том, как они воспримут моё предательство? О том, как они станут моими врагами? Как ранее сказал Выверт, нет никакой гарантии, что любое действие против них будет полностью успешным. Сплетница, скорее всего, сможет заранее сообщить о прибытии команды СКП, ещё до того, как те доберутся до места, а Неформалы были знамениты своей способностью к быстрым побегам. В итоге у меня будет один или несколько врагов, которые знают обо мне всё необходимое, и у которых есть все нужные средства, чтобы превратить мою жизнь в ад.
Теплее.
Это действительно имеет отношение к ребятам, и я до меня медленно дошло, что же это было за чувство.
Я встала, затем подошла к плите.
— Тейлор? — тихо спросил папа.
Я свернула конверт пополам, чтобы закрыть слова, включила горелку, затем сунула край конверта в пламя и держала там, пока тот не загорелся.
Я держала горящий конверт над раковиной до тех пор, пока не была уверена, что мое сообщение уничтожено. Я бросила остатки конверта в раковину, и наблюдала, как он сгорает.
Я не хотела посылать электронное письмо Мисс Ополчение потому, что мне нравились те ребята. Это не было большим открытием. Что заставило меня встать и сжечь конверт было осознанием, что мне они нравились, я их полюбила, я доверяла им свою жизнь…
И всё же, я всегда держалась от них на некотором расстоянии.
Это было глупо, это было эгоистично, но мне действительно отчаянно требовалось узнать, на что это похоже — поближе познакомиться с Лизой, не волнуясь что она узнает о моем плане. Я хотела бы узнать, как это — общаться с ней без необходимости следить за собой из страха, что я дам ей какие-то подсказки. Я хотела лучше узнать Суку и Алека. И Брайана. Я хотела быть ближе к Брайану. Я не могла выразиться как-то иначе, потому что не знала, будет ли что-то в будущем помимо простой дружбы. Я не ожидала, что что-то будет. Но это имело значение.
Ещё недавно я позволяла себе думать, что мне удалось с ними сдружиться, что я стала взрослее, и что теперь можно следовать своему плану. Но я была не права. Я никогда не позволяла себе открыться по-настоящему и установить с ними связь, и я поняла, насколько же я этого хотела.
Мне становилось все трудней находить оправдания, чтобы продолжать действовать по плану. Вероятно, моя репутация уже была разрушена, я нажила врагов среди самых сильных кейпов, на моем счету было несколько уголовных преступлений. Как бы я не пыталась всё это проигнорировать, убеждать себя, что делала всё как лучше, беседа с Вывертом подкосила мою уверенность. Нельзя сказать, что я искренне поверила ему, или что была уверена в его успехе так же, как он сам, но я стала менее уверенной.
Чёрт, я хотела ещё потусоваться с Неформалами. Я знала, что у меня нет больше причин, чтобы оправдать откладывание плана, но в каком количестве дерьма мне придётся искупаться, если я завершу его? Насколько я могу возненавидеть себя, если предам друзей? Это маленькое желание настоящей, подлинной дружбы было достаточным, чтобы направить меня в другую сторону. Я могу передумать. Я могу не посылать письмо Мисс Ополчение.
Я открыла кран и направила воду на дымящиеся остатки конверта, наблюдая, как их смывает прочь. После того, как исчезли последние клочки сожжённой бумаги, я ещё долго смотрела, как вода утекает в канализацию.
Я завернула кран, засунула руки в карманы и пересекла кухню, чтобы прислониться к двери, ведущей в коридор, бросив быстрый взгляд на ручку и замок прежде, чем я прижалась к ней спиной. Я позвала нескольких насекомых из гостиной, прихожей и вентиляции вниз, в коридор, к двери, и в механизм замка. Смогут ли они сдвинуть в нём нужные детали?