Я вздохнула, когда мистер Гледли выбрал Грега, чтобы представить работу нашей группы и была вынуждена наблюдать за его ужасным выступлением, пока мистер Гледли не остановил его на середине. Грег был одним из тех детей, от которых учителя, должно быть, мысленно стонут, лишь видя их поднятую руку. Такие ученики отвечают на вопрос вдвое дольше, чем другие дети, часто говорят не совсем то, или уводят тему в сторону. Не могу представить, что же заставило мистера Гледли выбрать представителем нашей группы именно Грега.
Самым обидным было то, что мне пришлось наблюдать, как Мэдисон великолепно выступила с моей работой о том, как кейпы изменили мир. Она рассказала обо всём, что было в моём списке: мода, экономика, научно-технический бум, фильмы, телевидение, журналы и так далее. Однако она превратно истолковала моё объяснение того, как кейпы повлияли на поддержание порядка. Если я говорила о том, что компетентные кейпы ослабили нагрузку на правоохранительные органы и взяли на себя преодоление крупнейших кризисов, что позволило лучше обучать полицейских и повысить их эффективность, то Мэдисон же поняла всё так, будто полицейским просто стало нечего делать.
Мистер Гледли выбрал победителем другую группу учеников, лишь потому, что они назвали больше пунктов, но отметил, что группа Мэдисон тщательно подошла к выполнению работы и была близка к победе. После подведения итогов он перешёл к своей лекции.
Я пылала гневом и с трудом могла сосредоточиться на лекции, а моя сила бурлила и требовала моего внимания, передавая мне информацию от каждого насекомого в радиусе десятой части мили. Мне удалось приглушить её, но это требовало дополнительной концентрации, плюс гнев на Мэдисон и мистера Гледли — всё это меня сильно отвлекало. Я взяла пример со Спарки и положила голову на стол. Вымотанная после бессонной ночи, я с трудом сдерживалась, чтобы не отрубиться прямо тут. В таком состоянии время пролетело незаметно, я даже удивилась, когда прозвенел звонок.
Когда все засобирались и начали выходить, мистер Гледли подошёл ко мне и сказал:
— Пожалуйста, задержись на несколько минут.
Я кивнула, собрала свои книги и стала ждать когда учитель закончит разговор с победителями соревнования по поводу их призов.
Когда в классе остались только мистер Гледли и я, он откашлялся и сказал:
— Знаешь, я не дурак.
— Хорошо, — ответила я, не зная, что и сказать.
— Я догадываюсь, что происходит в моем классе. Я не знаю, кто именно, но кто-то из учеников издевается над тобой.
— Ещё бы, — сказала я.
— Я видел мусор на том месте, где ты обычно сидишь. Несколько недель назад твой стол и стул были измазаны клеем. А ещё тот инцидент, который произошел в начале года. По этому поводу даже проводили собрание для учителей.
Я не выдержала его взгляд, когда он упомянул последний случай, и опустила глаза.
— Наверное, есть что-то ещё, о чём я не знаю?
— Ага, — сказала я, всё ещё глядя вниз. Трудно объяснить, что я чувствовала. Удовлетворение от того, что кто-то понял происходящее и раздражение, потому что это был именно мистер Гледли. Я чувствовала смущение, как будто привлекла к себе слишком много внимания.
— Я спрашивал тебя после инцидента с клеем. Спрошу снова. Ты готова пойти со мной в кабинет директора, чтобы поговорить с ним и его заместителем?
Через несколько секунд размышления я подняла взгляд и сформулировала вопрос:
— А что будет дальше?
— Мы поговорим о том, что происходит. Ты назовёшь тех, кого ты считаешь виновными, их в свою очередь вызовут к директору.
— И их исключат? — спросила я, хотя и знала ответ.
Мистер Гледли покачал головой:
— Если найдётся достаточно доказательств, их отстранят от занятий на несколько дней, если только они не сделали что-то очень серьёзное. Дальнейшие нарушения с их стороны могут привести к более длительному отстранению от учёбы, или даже к исключению.
Я издала жалкий смешок, чувствуя нарастающее разочарование.
— Отлично. То есть, если я смогу найти доказательства, всё что им грозит — это пропустить несколько дней учёбы… и не важно, отстранят их от занятий или нет, они наверняка будут считать, что имеют полное право отомстить крысе, которая их сдала.
— Если ты хочешь улучшить ситуацию, Тейлор, ты должна с чего-то начать.
— Это не начало. Это всё равно, что выстрелить себе в ногу, — ответила я, закидывая рюкзак на плечо. Он ничего не ответил, и я покинула помещение.
Эмма, Мэдисон, София и полдюжины других девчонок стояли в коридоре, ожидая меня.
2.04
— Она никому не нравится. Она тут никому не нужна. — произнесла Джулия.
— Такая неудачница. Она даже не приняла участие в главном проекте по искусству в прошлую пятницу, — добавила София.
— Если она не хочет учиться, зачем вообще ходит в школу?
Несмотря на то, что они не называли моего имени, они говорили именно со мной. Они только делали вид, будто разговаривают друг с другом, специально действовали так, чтобы в случае чего можно было всё отрицать, но в то же время совершенно по-ребячески притворялись, что меня не было рядом. Смесь незрелости с хитростью, которую можно встретить только у старшеклассников. Я бы посмеялась над нелепостью этой беседы, если бы она напрямую не касалась меня.
Как только я вышла из класса, Эмма, Мэдисон и София зажали меня в углу, ещё шесть девчонок поддержали их. Я не могла пройти, не рискуя, что меня толкнут в спину или пихнут локтем, и мне ничего не оставалось, кроме как прижаться к окну и слушать бесконечные насмешки и колкости восьмерых девушек. Стоило одной из них закончить, как эстафету подхватывала следующая. Эмма же стояла сзади и молчала с лёгкой улыбкой на лице. Стоило мне посмотреть кому-то из них в глаза, я получала свежий поток оскорблений в лицо, поэтому я просто сверлила глазами Эмму.
— Самая уродливая девчонка на нашем потоке.
Они совершенно не думали, о чём говорили, многие оскорбления абсолютно противоречили друг другу. Например, одна из них называла меня шлюхой, затем другая говорила, что любой парень начнёт блевать раньше, чем прикоснется ко мне. Они не ставили себе целью быть остроумными или точными. Они продолжали оскорблять меня снова и снова, желая донести до меня свои эмоции, вбивая их в меня. Если бы у меня было время, я, возможно, смогла бы придумать достойный ответ. Если бы я хоть на секунду смогла их прервать, они бы, возможно, сбились с ритма. Но я не могла подобрать слов, в их репликах не было пауз, где я могла бы встрять.
Конкретно с этой тактикой я столкнулась в первый раз, но вообще подобное происходило уже полтора года. В какой-то момент я пришла к выводу, что лучше ничего не делать, не усугублять ситуацию. Они отчаянно хотели, чтобы я начала сопротивляться, потому что всё равно сила была на их стороне. Если бы я боролась, они бы всё равно «выиграли», и при этом всласть потешили бы своё самолюбие. Если бы я каким-то образом одержала над ними победу, в следующий раз они бы просто действовали жёстче. Потому я и не пыталась отобрать свою домашнюю работу у Мэдисон. Я прислонилась к стене у окна и ждала, когда им надоест эта игра, или они проголодаются и пойдут обедать, оставив меня в покое.
— Чем она умывается? Губкой для посуды?
— Да, ей было бы полезно, выглядела бы лучше, чем сейчас!
— Никогда ни с кем не разговаривает. Должно быть, она в курсе, что говорит как слабоумная, вот и молчит в тряпочку.
— Нее, она бы до такого не додумалась.
Я увидела, как не далее, чем в трёх футах от Эммы, мистер Гледли вышел из класса. Он сунул стопку папок под мышку и достал ключ, чтобы запереть кабинет. Всё это время поток оскорблений не прекращался.