— Всё настолько ужасно? — спросила я полушепотом, обращаясь как к Панацее, так и к Сплетнице.
— Её беспокоит не человек. Её беспокоит знание. После того, как она услышит от меня его имя, она каждый день, каждый час будет изводить себя вопросами. Она боится, что будет оценивать каждую частичку себя, будет постоянно гадать, унаследовала она что-то от него, или же стала такой из-за бессознательного желания не быть на него похожей. Зная, сколько она уже провела бессонных ночей, гадая об этом, что с ней будет после того, как она узнает его имя и что он сделал? Всю оставшуюся жизнь она будет сравнивать себя с ним. Не так ли, Эми?
— Замолчи. Просто… заткнись, — ответила Панацея, её голос стал хриплым от волнения.
— Зачем? Я на коне. Это даже не самый опасный лакомый кусочек информации, который я здесь получила. Я знаю кое-что не менее ужасное.
Я заметила тень сомнения, промелькнувшую на лице Славы.
— Я готова предложить тебе сделку, Славная Дырка. Ты войдешь в хранилище, запрёшь себя там, и я никому ничего не скажу на эту тему. Я не буду произносить ту единственную фразу, которая разрушит твою семью.
Слава сжала кулаки.
— Я не могу так поступить. Ты блефуешь, а если я и ошибаюсь, я справлюсь с последствиями того, что ты скажешь.
— Какая принципиальная. Очень самонадеянно считать, что секрет и последствия коснуться лишь тебя, с твоим пробивным характером. Это не так. Именно ей придётся иметь с ними дело, — Сплетница направила лазерную указку на лоб Панацеи. — Ты не будешь в восторге от последствий, но главный удар придётся на неё. Унижение, стыд, разбитое сердце.
Я почувствовала, как Панацея напряглась под моей рукой.
— Предложение всё ещё в силе, — усмехнулась Сплетница. — В течении следующих двенадцати секунд. Иди в хранилище.
— Ты лжёшь, как сивый мерин, — выплюнула слова Панацея.
— Тогда почему ты так напряглась? — спросила я.
— Восемь секунд.
Панацея так резко рванулась из моих рук, что я вынуждена была убрать нож, иначе она бы распорола им себе горло.
Сплетница пригнулась, чтобы между ней и Панацеей оказался стол, но Слава врезалась в неё, протащив по всей длине комнаты. Они остановились только у стены. Сплетница не осталась невредимой. Слава толкнула её к стене, прижала одну руку ко рту и удерживала её там.
Пока Панацея отвлеклась, я перекинула нож в левую руку и вытащила дубинку. Я нажала на спусковой механизм и взмахнула, позволяя импульсу вытянуть дубинку на полную длину. Панацея видела, что я иду, но не знаю, поняла ли она, что у меня в руках. Металлическая труба ударила её по голове. Она отлетела на пару шагов, а затем грохнулась на пол.
К сожалению для меня, Слава всё это видела.
— Никто не тронет мою семью! — закричала она, и её сила включилась на полную. Мои колени превратились в желе, в голове не осталось ни одной мысли. Слава швырнула в меня Сплетницу, как очень сильный ребёнок мог бы бросить тряпичную куклу, а я просто стояла как вкопанная.
Сплетница врезалась мне в живот, сбивая дыхание. Вдвоём мы столкнулись со столом, сбросив на пол монитор и пластмассовую коробку с папками. Бумага и фрагменты монитора разлетелись по полу.
Мы ещё не оправились, когда Слава полетела к нам. Я изо всех сил безуспешно пыталась вдохнуть, а Сплетница плотно прижимала одну руку к телу, издавая тихие скулящие звуки.
— Я задействую все свои связи, всех, кому я когда-либо помогла, пообещаю что угодно местному департаменту правопорядка и всем, кто потребуется для того, чтобы отправить вас обеих в Клетку. — пообещала Слава. — Знаете, что это за место? Тюрьма без надзирателей. Без связи с внешним миром. Оттуда ещё никто не убегал, что довольно удивительно, учитывая, что мы отправляем туда худших и сильнейших злодеев, которых смогли захватить. Мы даже не знаем наверняка, есть ли там внутри кто-то живой. Это просто отстойник, в который мы сбрасываем все отбросы вроде вас, чтоб нам не пришлось опять беспокоиться.
— Насекомые, — шепнула мне Сплетница почти на грани слышимости.
Я не уловила смысла её слов, я всё ещё пыталась отдышаться, так что я просто покачала головой.
— Отсутствие контактов с внешним миром означает, что вы не пойдёте болтать направо и налево о том, что Эми хочет сохранит в тайне. Я доверяю своей сестре и считаю, что у неё есть причина хранить свой секрет.
— Насекомые. Облепи её, — сказала Сплетница, коротко вдыхая после каждого слова.
Я поняла. Я коснулась сознанием своего роя и была рада узнать, что моя сила отлично работала. Эффект, созданный Панацеей, был нейтрализован, когда я убила последнего паука. Я направила каждое насекомое в пределах досягаемости на Славу.
Бесполезно. Было такое чувство, будто я заставила их атаковать противоестественно прочное, гладкое стекло.
— Идиоты, — приглушённый голос Славы донёсся из облака насекомых. — Я неуязвима.
Сплетница использовала здоровую руку, чтобы с кряхтением приподняться.
— Прежде всего, я предупреждала, не стоит называть меня глупой. Во-вторых, ты не неуязвима. Не совсем.
Затем она подняла свою неповреждённую руку и навела на Славу небольшой пистолет.
Звук был оглушительным. Фильмы и телевидение не могут донести до вас, насколько в действительности страшна стрельба из огнестрельного оружия. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить самоконтроль. Спустя мгновение я поняла, что мои насекомые прорвались. Они наткнулись на плоть, которую можно было укусить, ужалить, схватить и проколоть. Слава рухнула как подкошенная и начала яростно дёргаться.
— Помоги мне встать, — голос Сплетницы был напряжённым. — Я потратила на них слишком много сил, используя свои способности.
Я схватила её за здоровую руку и помогла встать. Одна из её рук легла мне на плечи и мы поспешили покинуть банк. Она убрала оружие в одно из самых больших отделений на поясе.
— Что… — я попыталась спросить, но попытка говорить вызвала приступ болезненного кашля. Мы спустились на крыльцо банка раньше, чем я испытала желание попробовать сказать ещё раз. — Что случилось?
— В действительности она не неуязвима. Ей просто нравится заставлять других так считать. Она поддерживает вокруг своего тела силовое поле, но каждый раз, когда она получает по нему сильный удар, оно исчезает и восстанавливается только через несколько секунд. Я узнала об этом, когда увидела, пыль на её костюме. Пыль, которую силовое поле должно было оттолкнуть. Блять, это больно.
— Что?
— Она выбила мне сустав из суставной сумки, когда швырнула меня. Ты сможешь вправить вывихнутое плечо?
Я покачала головой. Я знала общие рекомендации из занятий по первой помощи, на которые ходила, но сомневалась, что у меня хватит на это сил. И я не хотела напрасно тратить время, пытаясь помочь Сплетнице, как раз тогда, когда нам нужно было бежать.
Ситуация за пределами банка складывалась в нашу пользу. На ногах оставался только Эгида, он был окружён тремя собаками и Регентом с позаимствованной лазерной пушкой.
Мрак выступил из темноты возле меня, поддерживая Суку почти так же, как я Сплетницу.
— Давайте уносить ноги, — сказала я.
— Давайте, — согласился он своим потусторонним голосом.
— Эй, таинственный незнакомец, — поморщилась Сплетница, — вправишь мне плечо?
Мрак кивнул. Я помогла поддержать Сплетницу, пока он занимался её плечом.
— Что произошло? — спросил он.
— На крыше была Слава, — объяснила я, несколько раз мучительно откашлявшись, и добавила, — мы можем, наконец, съебаться отсюда?
— Так вам удалось победить Славу? — недоверчиво спросил Мрак, а Сука нашла в себе силы приподняться и свистнуть собакам.
— В некотором смысле, — ответила Сплетница.
— Она может прийти за нами в любую секунду, — нервно заметила я.
Мы забрались на собак, Регент дал целую очередь из пушки по Эгиде, вбивая его в стену здания, до тех пор, пока та не развалилась. Он сделал паузу, чтобы запихнуть свой шокер в пульт управления. Когда орудие задымилось, Регент проделал путь вниз, преодолев прыжком последние полтора метра, чтобы приземлиться на спину собаки. Под мышкой он сжимал скейтборд.