— Их же можно сделать и потом. Завтра утром…
— Штаб приказал представить заявки немедленно. И я обещал, что вы сделаете это, как только прибудете. Прошу заняться!
Мидберри был уверен, что откажись он, и Магвайр не стал бы напирать. У него ведь и без того забот хватает. Тем не менее он решил промолчать — начни он сейчас спор, и тогда уж им с Магвайром никогда не найти общего языка. Так что лучше уж сегодня проглотить обиду, чтобы потом действовать наверняка.
— О'кей, — только и ответил он, выходя из кубрика.
Магвайр стоял в самом центре прохода — как раз под затянутой металлической сеткой большой лампой…
— Так вот, черви, — снова заговорил он, на этот раз вполне спокойно. — У кого-то из вас, видать, очень уж ловкие ручки. Тот раз ему сошло, он и решил, что теперь, мол, все в порядке. Можно работать. Так нет же! На этот раз ему крышка. Землю разрою, в гроб вас всех вгоню, но вора, подлюгу, разыщу. Так и знайте, скоты вонючие. На носу зарубите! А ворюга проклятый — вдвойне!
«Спокойно. Спокойно, — повторял про себя Уэйт. — Только не волнуйся, не принимай близко к сердцу. Тебя ведь это не касается. Осталось меньше двух недель. Одиннадцать дней. Только и всего. Спокойно».
Усилием воли он пытался подавить закипавшее в груди странное чувство — что-то вроде смеси страха и ненависти. Он просто должен не реагировать, не обращать внимания. Пусть будет, что будет, его это не касается. Часов он не брал, так что, какое ему до всего этого дело. И что бы ни устроил Магвайр, на что бы ни решился, он выдержит. Должен выдержать. Вытерпят ли другие — Хорек, Купер, Адамчик — это еще вопрос. Но ему до них нет никакого дела. Пусть сами волнуются. Он же отвечает только за себя, и он должен выдержать.
— Я уже без вас прочесал здесь все, что можно, — прохаживаясь вдоль рядов, чеканил Магвайр, постукивая стеком. — Часов тут нет. Стало быть, этот ловкач или успел их уже сплавить на сторону, или же держит при себе. Так вот слушайте приказ, скоты: всем левой рукой расстегнуть подсумок. Только левой, ясно? — Он внимательно смотрел, как солдаты выполняют команду. Даже весь вперед подался, как собака на стойке. — А теперь… смирно! Руки но швам и не шевелись! Пусть только какая-нибудь сволочь шелохнется! Убью на месте! Ясненько?
— Так точно, сэр! — хрипло ответили шесть десятков глоток.
Магвайр подошел к первому солдату и начал тщательно просматривать содержимое подсумка. Затем заставил парня вывернуть карманы рабочей куртки и штанов, а потом спустить до полу штаны и трусы. Ничего не найдя, перешел к следующему, повторил всю операцию.
В подсумке четвертого солдата оказались два шоколадных батончика «Млечный путь». Сержант высоко поднял находку над головой, демонстрируя ее всему взводу.
— Жратву таскает, паскуда, — крикнул он с явным возмущением. — Выходит ты, Шапиро, за столом никак нажраться не можешь. Добавку с собой таскаешь. Чтоб брюхо ублажать. Так, что ли?
— Так точно, сэр!
— Мы тут стараемся с тебя лишний жир согнать, посадили твою раскормленную задницу на диету, а ты, мразь, в лавочку тайком мотаешься, жратву подкупаешь. Сладенького, вишь, захотелось. А?
— Так точно, сэр!
Магвайр с силой ткнул батончиком солдату в нос.
— Ну, так и жри, скотина, раз захотелось. Здесь жри, на месте!
Солдат трясущимися руками взял батончик, начал разрывать обертку. Кулак сержанта мелькнул в воздухе, удар пришелся прямо в ухо. Шапиро охнул, лицо его искривилось от боли.
— Чего развертываешь! С бумагой жри, подонок. Как есть, так и жри. Чтоб сытнее было! Раз такой голодный!
Шапиро откусил, разрывая зубами пропитанную парафином плотную обертку, долго с трудом жевал, пытаясь проглотить, но все никак не мог. Несколько раз казалось, что его вот-вот вырвет, но Магвайр стоял над ним с кулаком, и в конце концов солдат проглотил.
Не поворачивая головы, Адамчик искоса наблюдал за этой отвратительной сценой. Его трясло от страха с той самой минуты, как Магвайр объявил об обыске. И хотя он знал, что не брал часов, от этого вовсе не было легче. Ведь расплата все равно падет на головы всего взвода, страдать придется и правым, и виноватым. Выдержит ли он еще одно испытание, хватит ли сил вынести всю муку с начала и до конца? Он чувствовал, что начинает дрожать все сильнее и сильнее, пытался как можно плотнее сжать колени, что есть мочи прижимал руки к бедрам, но дрожь не проходила, и он со страхом ждал, что вот-вот, как в тот первый день, снова грохнется в обморок. Он даже дыхание задерживал, чтобы преодолеть накатывающуюся тошноту, делал глубокие вдохи и выдохи, но все без пользы.
Больше всего он боялся, что Магвайр опять отыщет его четки. Не глядя в ту сторону, он почти физически ощущал их свернутыми в клубочек («Как змея», — неожиданно подумал он) во втором слева кармашке подсумка. И, наблюдая за тем, как Магвайр издевается над Шапиро, все время пытался представить, что же ожидает его, какие наказания, издевательства, а быть может, даже пытки уготованы ему, что придумает этот садист, когда увидит ненавистные ему четки. И надо же было сунуть их в подсумок. Сержанты не раз предупреждали, что в подсумок ничего нельзя класть, кроме пустых обойм. «Ну какой же я идиот, прости господи! — думал Адамчик. — Сколько меня надо учить, бить, мучить, чтобы заставить хоть немного соображать. Хотя бы уж не повторять раз за разом старые ошибки».
И в то же время в глубине сознания какой-то голос нашептывал ему о святых мучениках, страдавших и умиравших за свою веру, за все то, что было им дорого. «Да только они ведь не таскали четки в подсумках, — отвечал сам себе Адамчик. — И не служили под командой этого сумасшедшего маньяка».
Неприятные звуки прервали его мучительные раздумья. Шапиро рвало. Он кашлял, хрипел, стонал, конвульсии сотрясали плечи, грязные потоки текли по груди в животу. Колени Адамчика едва не подкосились, все поплыло перед глазами. Стараясь сдержаться, он уставился невидящим взором в большое белое пятно на противоположной стене, а в ушах звенело от звуков пощечин, сыпавшихся на беднягу Шапиро. Весь трясясь от страха, Адамчик молил бога, чтобы тот помог ему устоять.
— Свинья супоросая! — орал взбешенный Магвайр. — Паршивый вонючий боров! Тебя бы стоило заставить вы-
лизать всю эту гадость, скотина. А ну марш за шваброй! И чтоб через минуту было чисто! П-шел вон, мерзавец!
«Какой же я дурак, — продолжал мучиться Адамчик. — Думал, что все уже позади, что дело сделано и я уже без пяти минут морской пехотинец. А что на самом деле? Сейчас этот негодяй наткнется на четки, начнет издеваться, терзать. Я, конечно, не выдержу, и все повторится, как в тот раз. Снова я стану всеобщим посмешищем, снова Двойным, а то, гляди, и Тройным дерьмом, подонком, сосунком, вороной на куче дерьма, паршивым, грязным, поганым червяком… Что еще придумает теперь Магвайр? Он ведь ни за что не простит это нарушение. Да и не только это. Он ничего не прощает. Обязательно устроит расправу. Вопрос только в том, что будет на этот раз, как долго будет меня терзать и смогу ли я выдержать».
Адамчик уже почти зримо представил себе штаб-сержанта, стоящего перед ним с четками в руках, видел, как тот поднимает руку для удара, ощущал себя падающим на землю.
«Что же делать? О боже, что мне делать? Как спастись, уцелеть? Ну что плохого в этих четках? За что же муки и эта вечная пытка? За что?»
Мысли его все убыстряли ход, скакали, цепляясь одна за другую, путались, куда-то пропадали и снова возникали.
«А стоило ли вообще, — возникла вдруг странная мысль, — прятать четки от Магвайра? Он ведь не безбожник какой-нибудь. Да и не сатрап тоже. Надо думать, он не казнит тех, кто верит в бога. И не его вина, что рядовой корпуса морской пехоты Адамчик вздумал нарушать установленный порядок, действовать вопреки присяге. Кто разрешил этому Адамчику прятать неположенные вещи в неположенном месте? Так при чем же здесь штаб-сержант Магвайр? На его месте любой „эс-ин“ был бы возмущен не меньше. Хотя бы тот же Мидберри. Правда, Мидберри, возможно, спокойнее реагировал бы на это нарушение. Но это уж не вина, а беда Магвайра, что он так близко принимает к сердцу всякие случайности. Для него любая ошибка — это происшествие».