– Да иди ты, Фролыч! Таким макаром кого хошь к любому анчихристу в родню причислить можно, хучь к фюреру фашистскому. А дело мы с тобой праведное делаем – облегчаем труд следователю и, значит, вносим свою лепту в борьбу с преступностью. Сам же говоришь – закону послужить надобно. Вот увидишь, как народ доволен будет, когда наш Игоревич вмандякает этому… по самые помидоры.
– А поэтому, стоит, наверно, попросить у Игорича ещё хыть на чекушечку?..
– Не даст.
– Эх, раскупорить свою последнюю заначку, что ли…
– Ой, последнюю… так я тебе и поверил! Что, бочковое пиво в баре у твоей Соньки перестало пену гнать?
– Не паясничай, а то обижусь!
– Ладно, ладно, пошли…
VII
Очередная еженедельная планёрка в кабинете прокурора области подходила к концу. Итоги подведены, планы уточнены.
– Ну и, напоследок, товарищи, – исполняющий обязанности прокурора области старший советник юстиции Стюднев с некоторой торжественностью оглядел присутствующих, – хорошая новость. Пока, конечно, неофициальная. Есть у нас с вами реальный шанс к концу года быть отмеченными, как лучшие в стране по раскрываемости тяжких преступлений. Так что, прошу, не откладывая в долгий ящик, подготовить списки для предположительного награждения самых результативных подчинённых каждому из вас специалистов, имеющих отношение к следственной работе. Может, если конечно всё сбудется, имеет смысл попутно поощрить и кого-то из рядов нашей доблестной милиции. Всё. Вопросов нет? Тогда…
– Разрешите, Александр Всеволодович? – подал голос удачно сегодня отчитавшийся, но отчего-то необычно глубоко задумчивый начальник следственного управления.
– Да-да, Василий Викторович, слушаем.
– Мы тут с Иваном Юрьевичем, нашим прокурором-криминалистом, находящимся сейчас, к сожалению, в командировке, немного обеспокоены… Я не хотел поднимать этот вопрос до возвращения Ивана Юрьевича, поскольку он лично изучал ситуацию и знает её глубже, чем кто-либо в нашем аппарате…
– Так-так, интересно, говорите, говорите! Иван Юрьевич ещё никогда впустую не бил в колокола.
– Ну, о колоколах речь вести пока рановато. Но когда вы только что объявили, что светит нашему коллективу попасть по итогам года в лучшие…
– У вас тут же появились опасения, как бы дырки под ордена не были просверлены впустую? Что ж, если убедите нас в реальности этих ваших опасок, будем признательны. И вместе, сообща устраним мешающие факторы.
– Дельце тут расследуется в междуречье…
– И что, не так расследуется?
– В целом-то, конечно, успешно, замечаний с нашей стороны нет…
– Так в чём же дело? И что вообще может случиться сверхординарного в такой несусветной глуши, где сложных для раскрытия преступлений отродясь не совершалось?
– Но… Александр Всеволодович… позвольте всё-таки…
– Ах, да, вспомнил! И теперь отчасти понимаю, почему меня сразу интуитивно так напрягло начало этого затеянного вами разговора. Ведь именно туда, в Междуреченский район, мы не очень-то уж и давно, кажется весной прошлого года, отправили в которую уж и не припомню по счёту «почётную ссылку» одного нашего ухаря, готового сажать всех подряд без разбору. И из-за которого Сергей Мартемьянович, наш с вами учитель и наставник, как угодил несколько лет назад в кардиологию, так и до сих пор всё по клиникам… Одного из лучших областных прокуроров, крепкого до этого как сталь, так капитально
из строя вывести! Только теперь, временно сидя в его кресле, я понял, какой это
нелёгкий груз и какая ответственность перед народом, государством нашим социалистическим. А какой-то сопляк…
– Извините, Александр Всеволодович, но Наконечный никогда не желал Сергею Мартемьяновичу ничего плохого и всегда уважительно к нему относился. Просто бывают стечения обстоятельств… А следователь он, хоть и не без дури иногда, но способный, если не сказать талантливый.
– Давайте конкретнее, без воды!
– В общем, профессиональной интуиции этого парня, как бы мы к нему ни относились, можно только позавидовать. И он намеревается убедить нас, что если следствие по упомянутому делу будет идти как идёт, и закончится как хотят районные власти и планируем мы, то рискуем оказаться в неудобном положении. От себя добавлю: особенно, будучи кандидатами в «лучшие по раскрываемости», сверлящие на своих мундирах, как вы, Александр Всеволодович, выразились, дырки под ордена.
– Рискуем когда? До или после «сверления»?
– Да в любой момент, как только, не дай Бог, изменится непонятный, с одной стороны откровенный насмешливо-издевательский, а с другой – наоборот, мрачный наплевательски-фаталистический настрой обвиняемого, и он вдруг вздумает добиваться пересмотра дела, да не просто судебного пересмотра по инстанциям после вынесения приговора, а и вообще нового расследования с нуля, да ещё и с передачей этого расследования другим, не из нашей области специалистам.