Быстро приготовив яичницу, Зоя Валерьевна глянула на часы. До пробуждения мужа оставалось пять минут, можно было приступать к таинству.
Она и правда относилась к приготовлению кофе словно к некоему культовому обряду. Кофейные зерна были у нее помолоты с вечера, причем не в электрической кофемолке, а с помощью ручной мельницы, что с точки зрения Зои Валерьевны давало более правильный помол. Она никогда не молола кофе впрок, поскольку аромат молотых зерен был весьма недолговечным. Лучше бы и вовсе это делать перед непосредственным приготовлением напитка, но ручной помол отнимал довольно много времени, так что она пошла на сей небольшой компромисс, засыпая на ночь молотый душистый порошок в жестяную коробочку с плотно закрывающейся крышкой.
Но доставать ее сейчас Зоя Валерьевна не спешила. Она взяла с полки латунную, потемневшую от времени джезву с восточным узором, поставила на включенную плиту и, не наливая воду, высыпала в нее чайную ложку сахарного песка. Через пару минут конфорка, а вместе с ней и джезва, нагрелась, и песок начал медленно плавиться, приобретая коричневатый оттенок. Запахло карамелью. Дождавшись ведомого только ей результата, Зоя Валерьевна сняла джезву с огня и залила в нее воду. Затем снова поставила сосуд на конфорку и пошла будить мужа.
Когда она вернулась на кухню, вода уже закипала. Теперь пришел черед и заветной коробочки с намолотыми с вечера зернами.
Высыпав в воду три чайные ложки порошка, Зоя Валерьевна стала ждать, когда появится пена. Дождавшись, она быстро сняла джезву с плиты и с полминуты подождала, пока пена уляжется. Затем она вновь вернула на плиту латунный сосуд и еще дважды проделала ту же процедуру, не давая воде окончательно закипеть.
Как раз к окончанию кофейного таинства в кухне появился Геннадий Николаевич. Он шумно потянул носом и восторженно крякнул:
– Ну и аромат! Аж слюнки текут.
– Садись, глазунья уже, наверно, остыла, – с трудом удержала довольную улыбку Зоя Валерьевна.
Она подала мужу тарелку с яичницей, отрезала кусок черного хлеба (другого Геннадий Николаевич за хлеб не признавал) и стала намазывать маслом ломтик батона (который, «хоть и не хлеб, но на десерт годится»). Себе тоже сделала бутерброд и налила кофе.
Завтракали молча. И лишь когда, блаженно жмурясь и постанывая, супруг приступил к дегустации восточного напитка, Зоя Валерьевна, робко коснувшись запястья мужа, сказала:
– Ген, ты прости меня за вчерашнее…
Геннадий Николаевич резко, плеснув кофе на блюдце, поставил чашку, обнял ладонями руку супруги и собрался что-то сказать, но поперхнулся, закашлялся, и Зоя Валерьевна, вскочив, начала стучать по спине мужа сухоньким кулачком.
Откашлявшись, Геннадий Николаевич допил кофе, поблагодарил жену и, задержавшись в дверях кухни, пробубнил:
– Ну… Ты тоже… это… не серчай на меня.
– Надо бы Коле позвонить, – вздохнула Зоя Валерьевна, – он, наверное, обиделся на нас.
– Угу, позвони. Ему ведь тоже на работу к девяти, всяко проснулся уже.
– Да он уже в автобусе, наверное, – махнула рукой Зоя Валерьевна. – На работу позвоню.
Геннадий Николаевич снова угукнул и пошел одеваться.
Проводив мужа, Зоя Валерьевна не спеша вымыла посуду, прибралась на кухне, даже помыла там пол, а потом, войдя в уборочный раж, переместилась в прихожую, а затем и в комнаты. Домашние хлопоты, особенно такие вот, сугубо механические, не требующие ни физической силы, ни умственных затрат, всегда ее успокаивали. Под эти занятия хорошо думалось ни о чем, мечталось. Если она при этом находилась в квартире одна, то пыталась даже напевать.
Вот и сейчас, мурлыча незатейливую мелодию без слов, Зоя Валерьевна увлеклась уборкой настолько, что совершенно забыла позвонить Коле. И, когда запиликал телефон, ойкнула, бросила взгляд на часы и сокрушенно замотала головой: «Совсем старая стала, ничего в голове не держится!»
Она подняла трубку, мысленно подбирая для сына слова извинения, но услышала голос мужа:
– Ты… это… Ниче звонила?..
Геннадий Николаевич произнес фразу нарочито небрежно, и эту нарочитость Зоя Валерьевна сразу же уловила.
– Что?.. Что с Колей?! – выдохнула она, чувствуя, как подгибаются колени.
Муж словно увидел это и заговорил уже обычным, хоть и заметно встревоженным тоном:
– Да ты успокойся! Сядь и успокойся. Ничего с Колей не случилось. Просто я дозвониться до него не могу. Мобильник у него вне зоны действия сети. А рабочий телефон я не помню. Такой вот хард-рок.
– А зачем тебе… Коля?.. – опустившись на диван, выдавила Зоя Валерьевна, с трудом шевеля губами.
– Ну, мать, ты даешь! – натужно хохотнул супруг. – Зачем мне сын!.. За тем же, зачем и тебе! – Но услышав в ответ лишь сиплое дыхание, он быстро сменил тон: – Э! Зоя! Ты в порядке?..