В результате появилась червоточина нового типа.
— Какого типа? — осторожно спросила Клэр.
— Скорости ее вращения достаточно для того, чтобы изменять саму природу пространственно-временной геометрии. — Высокий пожал плечами, как будто изменяющиеся червоточины были чем-то вроде погоды, мол, «что с ней поделаешь?» — и зевок.
— Эй, я наемный буксировщик. Я сняла эту червоточину с ее насеста на магнитной дуге и оттащила к Земле. Вот и все, что я знаю. Точка.
— Да, но вы обладаете определенным талантом работы в неожиданных ситуациях. Именно то, что нужно корпорации. И немедленно.
— Потому что?..
— Потому что некоторые правительственные учреждения хотят заполучить червоточину.
— Земные ученые.
Еще одно пожатие плечами в духе «что тут поделаешь?». Очень выразительно. Этому парню надо бы на сцене выступать.
— Они обратились к Организации межпланетных наций.
Она позволила тишине вырасти. Это был важный момент. Во многих переговорах искусные паузы делали большую часть работы. Пусть тишина продолжается... а затем...
— Трудно, наверное, танцевать на струнах, натянутых аж до самой Земли.
Высокий вновь пожал плечами, не отрицая этого. Худой и мускулистый, он был самым привлекательным мужчиной, которого она видела за эти годы. А также и единственным мужчиной. Если не считать толстяка, который с таким же успехом мог находиться сейчас хоть на Плутоне. Она посмотрела на высокого, размышляя, хорош ли он во всех делах или же только в определении социальных сигналов.
На Клэр были надеты обтягивающие кожаные штаны тигровой раскраски, но никто из двоих не бросил на них ни единого взгляда. Старое доброе женское правило гласило: ни один парень не должен замечать, какая на тебе обувь, а если заметит, значит, это не тот парень.
Высокий ничем себя не выдал. Ни эмоций на лице, словно в покере, ни взгляда в глаза — ничего.
Он осторожно произнес:
— Научный совет Организации межпланетных наций получил связывающий нас по рукам и ногам судебный запрет, который вступит в силу через... — высокий посмотрел в сторону, наверное, сверяясь с часами, возникшими в его внутреннем зрении, — семнадцать часов.
— Семнадцать часов...
— И сорок восемь минут.
— Никто не сможет...
— Вы сможете, — заявил он, внезапно заторопившись. — У вас есть опыт. А наши техники уже пробовали все, что умели, но безрезультатно.
— Кто-нибудь погиб?
Его лицо стало бесстрастным.
— Я не могу обсуждать это. Правовые вопросы...
— Ладно, ладно, — она чувствовала, как агрессия покидает ее. Какого черта, в конце концов! Она спала почти всю обратную дорогу до Луны, возвращаясь после неудачи с кометой. Она отдохнула и сыта. Был, конечно, и голод другого рода... Душ можно сократить. Пойти по барам, найти парня, переспать с ним, затем сесть на «Серебряный люггер»...
— Хорошо, я в деле, — она уперла руки в бока, принимая командную позу. — Но нам нужно кое-что обсудить.
— Времени мало, но мы готовы.
Она рубанула рукой воздух, указывая на толстяка, который недовольно надулся.
— Ты уходишь, он остается. И мы вдвоем обсуждаем сделку, мое вознаграждение. Ведь корпорации нужно, чтобы все было выполнено как можно скорее, так?
— Хм... да, — глаза высокого блеснули. Ее намерения настолько очевидны?
Что ж, пожалуй... Это сэкономит время им обоим. Да, можно пожертвовать походом по барам. Но не душем.
— Давай... давай сделаем это, — выпалила она.
Может, душ на двоих?
* * *
— Мы должны двигаться внутрь или наружу? Эта червоточина изменяет саму структуру пространства-времени вокруг себя. Теоретики предсказывали подобное. Я чувствую, как нас тянет. Здесь небезопасно.
— Если как следует задуматься, то безопасных мест не бывает, — она вспомнила высокого. «Некоторые вещи на самом деле лучше, чем кажутся. Может, выяснится, что в этой червоточине нет ничего опасного, когда ты через нее проскочишь. В конце концов, ни один из зондов не был достаточно сообразительным. Искусственный интеллект весьма искусен, но у него нет интуиции. Нет животных инстинктов».
— Мы можем сделать это. Давай повернемся вокруг нашей главной оси и нырнем через северный полюс.
— Мы поворачиваемся. Держись.
Ось корабля в любом случае проходила через Клэр, так что она ничего не почувствовала, когда комната начала вращаться. Передний экран показал, как они входят в червоточину. Корабль начал дребезжать и постукивать, будто взлетал на волнах, разбивавшихся о нос.
— Знаешь, я вроде как надеялась, что у меня будет время поговорить обо всем с теоретиками.
— Ты сказала, что долго плескалась в душе.
— А, ну да.
— Одна?
— Это вне твоей компетенции. У тебя ведь нет тела.
— О, господи. — Это было сказано фальшивым, высоким английским голосом, словно пародировавшим Джейн Остин[2].
— Слушай, давай на время оставим сплетни! Почему эта штука похожа на вращающийся бублик?
— Согласно моей базе данных, червоточины не туннели. В нашем пространстве они представлены в виде твердых тел. Для того чтобы пройти через них, с ними нужно слиться. Это не то же самое, что просто пройти через трубу.
— А эта вращается.
— Определенно. Изменения, которые внесли ученые, пытавшиеся расширить ее, добавили ей момент вращения.
— Червоточины связывают частицы пространства-времени, значит... эй, получается, они связывают частицы пространства и... э... частицы времени? — Уже не в первый раз она пожалела о пробелах в своем образовании. Клэр закончила всего на один класс больше, чем те, кто занимается обычным ручным трудом.
— Я читала, что Гёдель[3] решал уравнения единой теории поля в их классическом пределе, для вращающейся вселенной. Он пришел к выводу, что время способно образовывать петли. Он, правда, сделал это, чтобы проиллюстрировать свое утверждение о том, что время в какомто смысле бесконечно, своему другу Эйнштейну. Они были, так сказать, приятелями. Приятелями-физиками.
«Я никогда не получу прямого ответа, пока не упрощу ее», — кисло подумала Клэр. Возможно, следовало вложить деньги в ее обновление, чтобы придать этой программе более мужской характер. Но тогда пришлось бы иметь дело с прямолинейной мужской логикой. Всегда приходится чем-то жертвовать.
— Очень мило, но что это значит?
— Вращающаяся червоточина поворачивает пространство и поворачивает время. Я думаю.
— Ты думаешь?
— Любую червоточину можно превратить в машину времени, вращая ее вокруг собственной оси с большой скоростью. Нашей червоточины с ее моментом вращения это определенно касается в еще большей степени.
2
Джейн Остин (1775—1817) — английская писательница, провозвестница реализма в британской литературе.
3
Курт Гёдель (1906 — 1978) — логик и философ науки. Гёделю принадлежат работы в области дифференциальной геометрии и теоретической физики. В частности, он написал работу по общей теории относительности, где предложил вариант решения уравнений Эйнштейна, из которого следует, что все события в мире повторяются.