- Ага, - отозвался Олли безо всякого выражения. Проводив пилота взглядом, он побрел к жилым отсекам станции. Ну их совсем. Если никому нет дела до Спайки, почему это его должно беспокоить? Жилой отсек внезапно начал казаться наиболее приоритетной целью. Посидеть в тишине и покое, отдохнуть, и, может, немного пива. Главное сейчас собраться с мыслями, чтобы не проколоться в деталях, когда начнет излагать свою версию дознавателям. А что сразу не доложился - так психический шок у него был. Или как это у них там называется...
Мимо шмыгали какие-то люди, здоровались и поздравляли, все больше действовали на нервы...
Наконец он оказался в коридоре, в торце которого находилась его каюта. И встал там, с трудом пытаясь избавиться от ощущения, что проклятая бутылка таки догнала его, ударив в темечко. На двери в полный рост красовался притворно радостный слон на одной ноге. Олли показалось, что слон глядит на него с нехорошим прищуром.
"Приходишь это ты домой, - вспомнил он, - открываешь дверь, а там - ничего".
- Чушь какая-то, - пробормотал Олли.
Слон продолжал скалиться и весь вид его не предвещал ничего хорошего.
А вдруг там и правда ничего. Открываешь дверь - и пустота. Бескрайняя, изначальная пустота. Когда Олли так устал. А то и сам Спайки пожаловал. В скафандре и с дырками в башке... Но больше всего его почему-то беспокоило, на месте ли пиво. Глупое какое-то беспокойство. Олли понимал, что в его ситуации можно легко найти более достойные причины потрепать себе нервы, но ничего не мог поделать. Мысль о пиве завязла в мозгу. Тем более что со Спайки бы сталось все его выпить. Назло Олли, конечно же.
"И останется от твоей прошлой жизни одна сплошная дырень", - сказал воображаемый Спайки, открыв один глаз и неодобрительно глядя им сквозь мутное стекло лицевого щитка.
С отрешенностью человека, которому уже нечего терять, Олли подошел к своей каюте и принялся рассматривать и дверь и нарисованного на ней слона. Бодро вздернутый хобот обвивал табличку с именем.
Что-то определенно было неправильно. Да и слон не тот - нога другая и улыбка набекрень. Такая же глумливая, как у Спайки...
Посторонний голос вывел его из задумчивости. Рядом стоял человек с электронным блокнотом, по виду то ли репортер, то ли сборщик каких-то подписей, и смотрел озабоченно и с сочувствием. Увидев замешательство на лице Олли, он повторил:
- С вами все в порядке?
- Со мной? - равнодушно переспросил Олли. - Нет, не очень. - И пояснил: - Я сегодня умер.
Мужик отшатнулся, но Олли уже забыл о нем. Он снова уставился на дверь, где на обвитой хоботом слона табличке значилось непонятное: "Олли Спайки, пилот".
- Вот, здесь, - Спайки ткнул заскорузлым пальцем в экран. - Вот она, родная...
Олли молча покрутил джойстиком, разворачивая "кастрюлю" к невидимой цели. Для него невидимой. Спайки-то видел ее отлично со своей, как он изволил это называть, врожденной патологией глазного яблока. По мнению Олли напарник выглядел сущим живчиком: на лице румянец, движения собранные, энергичные. Даже слишком энергичные. С того самого момента, как он ухватил Олли за плечо, шепча, словно завороженный: "Гляди!.. Гляди скорее!.. Ах!.. Нет, ты видел это?!" Олли ничего не видел, но таращился со старанием. С перепугу. Когда единственный компаньон в обозримом пространстве космоса начинает проявлять признаки помешательства - испугается кто угодно... Вот ведь вцепился - наверняка синяк оставил...
- Потрясающе! - не унимался Спайки. - Прорыв!.. Я своими глазами видел настоящий прорыв!..
Олли удивился еще больше.
- Да вон их сколько, - оторопело повел он рукой, охватил щедрым жестом добрую часть рубки с помутневшими от старости экранами. Никаких прорывов в поле зрения не попадало, но оба прекрасно понимали, о чем речь: там, за стенами маленького корабля, именуемого в обиходе "кастрюлей", развалилась бескрайняя вселенная. Дырявая, что твой сыр.
Спайки только отмахнулся.
- Ты не понимаешь. Мы находим и метим уже устойчивые дыры. Появившиеся когда-то, без нас, а я, я только что видел, как они возникают! Вот, - он сунул в руки Олли специальные очки "для нормальных". - Посмотри сам.
В указанном направлении действительно сияла апертура - очень четкая, идеально круглая, лоснящаяся, словно затянутая тонкой пленкой, по плоскости которой были разбросаны три темные отметины. Иногда отметин оказывалось четыре или пять. Что они из себя представляют, никто толком не знал, зато каждая имела свое сложное название, которое Олли не смог бы запомнить, даже если бы захотел. Очки, позволяющие увидеть картину воочию, тоже имели сложное название. Олли подозревал, что все эти словечки изобретает компьютер. Вроде набора случайных чисел, только из букв. Человеку таких слов не придумать...
- Красотища!.. - продолжал восторгаться Спайки, таращась в иллюминатор масляными глазками. - Увидеть и умереть!..
Апертура, полыхающая неестественным бледно-голубым светом (на самом деле все коллеги Олли называли эту штуку просто "дырень") и правда выглядела сочно. Возможно, она была красива, но Олли почему-то казалась бельмом, какой-то нехорошей болячкой на теле вселенной. Он бы с удовольствием выкорчевал ее как сорняк, если бы мог, - даже когда Олли снял очки, она все равно раздражала его одним фактом своего существования. Как будто нарушала не только ровное полотнище космоса, но и полотнище всей его жизни.
По уверениям Спайки от апертуры отходил протуберанец, такой же светящийся, но этого Олли уже не видел даже с очками "для нормальных"...