- Как полагаешь, - светски поинтересовался он, - далеко тебя снесет, если пробкой зафигачить?
- Да чтоб ты себе в глаз зафигачил! - взорвался Олли. - До чего ж ты мне надоел, имбецил хренов!..
- Нервный ты какой-то, - посочувствовал Спайки, - расслабиться надо бы. Я предлагал выпить, чего отказывался?
- Я передумал! Давай выпьем! Только с силой тяжести, из бокалов, как люди...
- Поздно, - сказал Спайки с очень довольным видом, - пробка прет уже, держать невозможно... зря я его взбалтывал...
Олли с ужасом увидел, как напарник разворачивает бутылку донышком в его сторону. Наверно я сплю, подумал он. Только во сне выпущенная из ствола пуля может лететь так медленно и неотвратимо. Ну, не пуля, конечно. Бутылка от шампанского. Просвистела как торпеда, впилилась в стену и ушла рикошетом дальше. Пока он с разинутым ртом провожал бутылку взглядом, откуда-то сбоку и сверху прилетела пробка, угодив ему точнехонько под глаз. Олли взвыл, крутясь, словно червяк в водовороте. Спайки болтался по другую сторону пульта и ржал только что не взахлеб.
Бутылка носилась по рубке, оставляя за собой пышный шлейф. Самая первая порция жидкости, столкнувшись с каким-то препятствием, рассыпалась в мелкую взвесь и теперь окутывала Спайки, плавающего в этом безобразии и пытавшегося ухватить капли губами.
- Присоединяйся, - крикнул он Олли. - Давно так весело не было...
Больше он ничего не сказал.
И уже не скажет, резюмировал Олли, с ужасом глядя, как Спайки летит в одну сторону, а отскочившая от его черепа бутылка - в другую.
За Спайки тянулся шлейф капель. На этот раз красных. Олли зачарованно смотрел, как ползет мимо красная полоса и четко видел, что это не пространство рубки она режет на части, а перечеркивает его бесцветную жизнь.
Олли не мог бы сказать, сколько времени он наблюдал, ничего не делая. Его словно отделили от тела, лишив всякой чувствительности и свободы воли и оставив только возможность смотреть. Посмотреть было на что. Ничего ужаснее Олли в жизни не видел. Плавающий в кровавых каплях Спайки пугал... необратимостью.
Это где-то вынужденное безделье позволило Олли заметить, что бутылка уже изрядно замедлилась и зациклилась на траектории, оставляющей некоторый простор для маневра. Пробка благополучно застряла в прорези рычага буксировочных захватов. Хоть что-то приятное...
Никогда прежде Олли не действовал с такой осторожностью. Он двигался очень медленно и аккуратно, цеплялся ногтем за какую-нибудь щель и со скоростью беременной улитки подтягивал тело. Опасности, скорей всего, уже не было, но шок от пережитого был слишком силен. Кроме того, он боялся вляпаться в плавающие вокруг капли крови. А Спайки, казалось, буравил взглядом его спину. И взгляд был очень неприятный. Обвиняющий взгляд.
Тишина была ужасней всего - непривычная и тягостная. Спайки никогда не позволял побыть ему в тишине. И Олли начал говорить, чтобы отвлечься от тишины и не думать пока о случившемся.
- Ай, молодца... - цедил он себе под нос в паузах между "бросками". - Юбилей, мать... сто одиннадцатая, мля, "дырень", бейте в фанфары... Хорошо отпраздновал? Что молчишь, сволочь?..
Добравшись до пульта, он едва не заплакал. Скорчившись и прижавшись к нему, как к родному, Олли переждал, пока упало все, что могло упасть, и только после этого, убедившись, что до сих пор цел, открыл глаза и осмотрел образовавшуюся разруху. По рубке как слон потоптался, не иначе. Тот самый, что до сих пор скалится с экрана, задрав свой мерзкий хобот...
Проклятый Спайки умудрился приложиться головой еще раз и теперь в его дурной башке красовались уже две дырки.
Загваздал всю рубку, с яростью подумал Олли. Не человек, а сплошные неприятности. Даже помер соответственно. Были бы дома, записали бы как бытовуху, вон и орудие убийства валяется...
Олли попытался вспомнить, рассказывал ли он кому-нибудь о своей ненависти к напарнику, но не смог. Да и какая разница, все равно никто не поверит, что можно вот так случайно сдохнуть. Злой умысел налицо.
- Сволочь, - пробормотал Олли, с ненавистью покосившись на слона.
Очень скоро Олли пожалел о закончившейся невесомости. Ровно в тот момент, когда начал упаковывать тело Спайки в скафандр. На диете мерзавец не сидел...
Лишнюю одежду с тела он как-то стянул, но совершить обратную операцию с громоздким скафандром оказалось куда как сложнее. Он даже подумал, не отключить ли генератор силы тяжести снова, но пережитые ужасные впечатления победили. Подбитая скула ныла, в горле до сих пор стоял тошнотный ком...
Можно было бы задействовать моторику скафандра, но Олли боялся, что заряда батарей не хватит на дальнейшую, самую важную часть плана. План возник сам собой - как бы из ниоткуда, подобно апертуре. Олли действовал на автомате - плохо понимая, что делает, но четко и последовательно.
Обливаясь потом и бормоча под нос бессвязные ругательства, он кое-как дотащил труп до шлюзовой камеры.
- Будут тебе эксклюзивные похороны, - сообщил он Спайки. - Все как ты хотел. Шампанское мы уже распили, торт я потом съем, может быть, а тебе пора. - Он пнул скафандр в бок и немного постоял молча. - Гад ты все-таки. Пульт шампанским залил, а убирать мне, между прочим. Спасибо, что не закоротило ничего... Бывай, в общем.
Заперев люк, Олли вернулся к пульту.
Управление техникой всегда действовало на него умиротворяюще. Выплывший в поле зрения внешних камер Спайки в скафандре был уже не уликой в "деле об убийстве", а неким абстрактным внешним объектом вроде "дырени". Несколько техничных операций и ничего личного.