— Ты меня подловила.
Она уронила мешки с мусором и буквально набросилась на меня, упираясь руками в грудь.
— Никогда больше не смей вешать трубку. — Ее глаза были дикими, когда она смотрела на меня.
— Господи, Бамболина. — Я потер грудь. Она превращалась во вздорную девочку, когда злилась, но она также была намного сильнее, чем я считал. — Дай угадаю, твой старик заставлял тебя брать уроки самообороны?
— Что-то вроде того, — пробормотала она, отступая назад, чтобы между нами было немного пространства. — Мне жаль, что я ударила тебя.
— Мне жаль, что я бросил трубку. Это была наша первая ссора? — Ари не ответила, и я ткнул в нее пальцем. — Иди ко мне.
Арианна упала в мои объятия, и я потянул нас за мусорный контейнер, предоставляя нам возможность уединиться.
— Посмотри на меня, — сказал я, проведя рукой по ее челюсти. Она подняла голову вверх, посмотрев на меня увлажнившимся взглядом сквозь ресницы.
— Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я ходила, но у меня нет выбора, Никко. Нет, если я хочу защитить тебя.
— У тебя есть выбор, Арианна; у тебя всегда есть выбор.
— Ты думаешь, я хочу идти с ним? Я его терпеть не могу. — У нее посерело лицо. — Но мой отец вбил себе в голову, что это хорошо для бизнеса, что бы это, черт возьми, ни значило.
— И тебя это устраивает? Ты согласна быть его пешкой? — Слова прозвучали резче, чем я того хотел, и я тут же пожалел об этом, когда Арианна вздрогнула.
— Мы все пешки на самом деле. — Она пожала плечами. — Это ничем не отличается.
Я обхватил Ари за талию и развернул нас так, чтобы она оказалась прижатой к стене. Моя рука надавила на кирпич рядом с ее головой, когда я наклонился.
— Ты же не можешь всерьез ожидать, что я буду стоять в стороне и ничего не делать, пока ты там, на свидании, с ним?
— Никко, пожалуйста…
— Пожалуйста, что? Дать тебе свое благословение… полагаешь, что я смирюсь с этим? Я никогда не смирюсь с этим. — Мой голос дрожал. — Что если он захочет танцевать? Прикоснуться к тебе вот здесь. — Я провел рукой по изгибу ее бедра, и у нее перехватило дыхание. — Что если он наклонится, чтобы поцеловать тебя, вот здесь. — Мои губы нежно посасывали кожу под ее ухом. — Что, если в конце вечера он будет ожидать большего, чем простой поцелуй? Что тогда?
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Арианна сжала в кулаке мою толстовку, ее большие медовые глаза умоляюще смотрели на меня. — Если я не пойду, это будет выглядеть подозрительно.
— Притворись, что у тебя кишечный грипп. Скажи, что тебе нужно заниматься. Скажи что угодно. Но не ходи. Умоляю тебя.
Арианна зажмурилась, по ее щеке скатилась шальная слеза. Я смахнул ее, чувствуя себя эпичным мудаком. Но я не мог этого вынести. Я не мог вынести мысли о том, что она оказалась бы у него на руках, смеялась и улыбалась ему.
Даже если все это было лишь притворством.
Она открыла глаза и посмотрела на меня с такой силой, что я почувствовал поток этой силы до глубины своей души.
— Это все притворство, Никко. Притворство. Я ничего не чувствую к Скотту, ничего.
— Ты собираешься сделать это, не так ли? — Недоверие сквозило в моих словах. — Неважно, что я скажу, ты уже приняла решение? — Я отшатнулся назад, боль сдавила мою грудь.
— Никко, пожалуйста. Это единственный способ успокоить моего отца.
— А если бы наши роли поменялись? Если бы я был тем, кому предстояло вывести некую девушку в свет. Чтобы заставить ее поверить в мой поступок? Ты бы смирилась с этим?
В ее взгляде мелькнул огонь ревности.
— Я бы поверила, что ты знаешь, что делаешь. Даже если бы мне это не понравилось.
— Понимаю. — Между нами возникла стена. Я был слишком зол, чтобы слушать ее дальше. Хотя часть меня знала, что у нее не было выбора, другая часть меня — доминирующий собственнический альфа самец внутри меня попросту отказывался принять это. Отказывался понимать, почему она не собирается стоять на своем, почему Ари собирается быть хорошей маленькой принцессой и делать то, что говорит ее дорогой папочка.
Вот дерьмо.
Над нами повисла тяжелая тишина. Густая и удушающая.
— Скажи что-нибудь, — прошептала она.
— Больше нечего сказать, мы закончили.
— Закончили? — Это единственное слово выпотрошило меня. Я должен был поправить ее. Прямо сейчас я должен был сказать ей, что мне просто нужно время, чтобы все обдумать; что как только я остыну, мы поговорим.
Но я этого не сделал.
Вместо этого я оставил Арианну стоять на месте, гадая, не закончились ли наши отношения, так и не начавшись, и просто ушел.