— «Жадины неприличные», — осудил я местных и решил растрясти их на полную. Получил у дилера пять фишек по десять тысяч и направился к рулетке.
Небрежно бросил все пять на номер и слегка отошел от стола, цапнув пару бокалов шампанского и даже не смотря глазами на рулетку, играя в гляделки с Лил. Дядька, пригласивший нас к «другому столику» — стоял неподалёку, сверх-наблюдатель же сверлил мне висок взглядом столь интенсивно, что хотелось почесаться.
Впрочем, выиграть моей ставке это не помешало, так что под завистливые (и не только) выкрики игроков, я затребовал обналичить выигрыш. Наблюдатель помотал головой и скрылся, хмурый дядька изобразил на роже подобие улыбки и обратился ко мне:
— Вам сегодня потрясающе везет! — выдал он. — Не желаете ли продолжить собирать плоды удачи?
— Мы желаем поспать, — улыбнулся я Лил. — Как я вам и говорил. Кстати, благодарю, уважаемый — не могу сказать что рассматриваю подобные места как источник дохода, — обвел я рукой зал, — но деньги и вправду не лишние. А без вашего предложения, их бы было гораздо меньше, — покивал я под всё кислеющую физиономию дядьки.
Забрав выигрыш, правда, в виде чека на предъявителя, мы с Лил вернулись в номер. Девчонка сияла глазами и раскраснелась. Впрочем, и шампанское тут сыграло свою роль.
— Вир, два миллиона? — неверяще уставилась она на меня.
— Миллион семьсот пятьдесят, — поправил я.
— А как, это… — начала она.
— Просто повезло, — улыбнулся я, сливаясь с девчонкой в поцелуе.
Что влекло за собой как приятное продолжение, так и прервало возможно-неприятный в текущем месте разговор. Честно говоря, думал я, засыпая, на столь крупную сумму «обносить» казино я не собирался. Мне бы и полтинника хватило, если по совести. Но очень уж этот дядька меня вывел из себя. И повторять этот казиношный заход я точно не буду: уже появились сверхи-безопасники, а мозговое новообразование скрыть довольно сложно. Впрочем, и не собирался, напомнил себе я. А так, вроде бы, грабить нас тут не будут. Интерконтиненталь — заведение, насколько я знаю, международное и серьёзное, так что бандитов в номер можно не ждать — решил я, задрёмывая.
Но всё же несколько опасался, поэтому решил спать «вполглаза».
Опасался я не зря, но не бандитов, а их коллег с государственной лицензией. Ранним утром нас поднял стук в дверь и два полицая, с наглыми выражениями рыл на мордах, потребовали документы, удостоверяющие нашу «совершеннолетность». Были тыкнуты удостоверениями жителей острова, стали делать вид, что вчитываются, ну а я набрал на гостиничном телефоне домашний номер чиновника из министерства иностранных дел. Благо, сей дядька оставил свои номера на случай «недоразумений».
— Мистер Джефферсон, — поприветствовал я поднявшего трубку. — Вас беспокоит Вирему Иванов. Прошу прощения за столь ранний звонок, но тут два неуважаемых, — смерил я взглядом навостривших уши полицаев, — представителя правоохранительных органов, никак не могут прочесть наши с супругой документы. Утверждают, что мы — несовершеннолетние и прочие фантазии. Не могли бы вы…
— Передайте трубку этим «неуважаемым», мистер Иванов, — послышался вздох из телефона.
На что я потыкал трубкой в полицаев и вопрос в пару минут решился — в виде откозырявших и удалившихся неприятных личностей.
— Благодарю, мистер Джефферсон, — продолжил беседу по телефону я. — Ещё раз прошу прощения за столь ранний звонок.
— Пустое, я сам вам предложил, мистер Иванов, — раздался в ответ зевок. — Хотя, я не буду возражать, если ваши сложности будут ограничены рабочим днем, — честно сказал он.
На чем мы и распрощались, а я прикинул и решил, что время до открытия банка ещё час, так что надо вывалить праведное негодование на местных жадин. Чем мы, вместе с Лил (с трудом скрывающую улыбку), и прозанимались. В красках и письменном виде изображая отзыв о жутких полицаях, вламывающихся в номера, и некомпетентном персонале, даже не озаботившимся проверить документы, дабы оберечь постояльцев от полицейского произвола.
Совершив этот мелкий, но приятный акт справедливости, мы с Лил направились в банк, открыли «семейный счёт» и обналичили часть средств.
А после началась суета. Вопрос с патентом я переложил на плечи патентного агента, пользующегося, судя по потертости буклета в патентном бюро, наибольшей популярностью. Впрочем, познакомившись с Максом Гольдштейном, этим самым агентом, я призадумался: а не изначально ли, ещё до пребывания в бюро, был засален комплект.
Впрочем, после заключения договора на оказание услуг и представления интересов, сей специалист показал себя неплохим профессионалом, отметив несколько неучтённых мной патентных направлений. И даже не спёрший моё тело, что было с его стороны довольно мило.
А мы с Лил, после начала процесса патентования, занялись организацией экзаменов, что выходило, с учётом неприличных денег за них, слишком неспешно. Впрочем, если Лил получила титул бакалавра и специальность техника за неделю, меня, на магистра и инженера, местные экзаменаторы мурыжили три недели. Я понимаю, что тут важны и теоретические и практические знания, но за требуемые за экзамен деньги — могли и привезти, а то и организовать поломку или производственную цепочку, а не мотать меня по половине острова.
Параллельно я закупал материалы и делал заказы. И, выходило, что «Лилия» просто не выдержит всех моих хотелок. Так что пришлось искать грузовое судно, причём непременно с погрузочным краном, потому как в противном случае доставка грузов на Питкэрн, даже с помощью «Лилии», грозила растянуться не на одну неделю.
Причём кран пришлось смонтировать и на «Лилии», с перерасчётами прочности, балласта… Впрочем, нет худа без добра — один из зачётов у меня принял бородатый дедок как раз после ознакомления с расчётами и итогами их воплощения в корабле.
А ещё у меня возник вопрос из раздела «что покупать». Не для себя — тут как раз всё было ясно: материалы, расходники, инструменты, а для острова. Дело в том, что сумма у нас выходила по островным меркам космическая и… ненужная. Большая часть островитян покидала Питкэрн только на баркасах, для рыбалки и продажи фруктов и сувениров. И за всю жизнь, держали в руках суммарно не более пяти сотен новозеландских долларов. Расчеты на острове осуществлялись бартером и услугами, то есть деньги, по крайней мере большие, были банально не нужны. И даже в чём-то, возможно, вредны, в больших количествах уж точно.
Но, например, покупать себе аппарат ультразвукового исследования, который мне нужен-то, не сказать, чтобы критично, при том что в госпитале, кроме рентгена, и нет ничего — как по мне, неправильно.
И сажать островитян «на шею» тоже неправильно. Известное свойство людей — через год я буду уже «должен», а если укажу, что должны мне — сразу испорчу отношения.
В итоге — обдумав, решил сделать разовую субсидию, под благовидным соусом «благодарность за помощь с судном». Медицинское оборудование, киноаппаратура (то, что было в Адамстауне, делали, по моему, неандертальцы), книги, фильмы и… хватит с соседей, хотя, подарю ещё кое-что, по связи. И подарок неплохой, но и не чрезмерный. А на вопросы, «не будет ли многоуважаемый Вирему любезен?» отвечать буду «не будет!»
Тем временем, лицензирование подошло к завершению, и я стал владельцем ряда патентов. Причем, отчисления по «используемым принципам» заведомо должны перекрыть прибыль от эпиляторов. А у меня встал вопрос: стоит ли их вообще продавать? И ответил я себе, что да. Это просто правильно, быть производителем, а не рантье на патенте. И вообще — эпилятор, как прибор, в мире произвести смогут не более десятка производств, которые этим заниматься не будут.
Правда, пришлось организовывать фирму — «Вирему технологии», да нанять пару человек, которые будут заниматься продажами. Гольдштейн предлагал «своих людей», но их фамилии подозрительно отдавали песками Синая, так что я предпочел обычную биржу труда в качестве источника работников.
Ну и особо не волновался — полномочий у сотрудников, кроме продажи, не было, а если будут воровать — так я поставляю технику ограниченными партиями. Пока мне на радиофакс не придёт отчёт от банка — новую не повезу. Максимум, если окажутся нечистыми на руку — сопрут одну партию, да и чёрт бы с ними.