В наступающем рассвете отсемафорил по рации так и не ложившейся Лил, что всё нормально (как и ранее, раз в полчаса, но теперь — что вообще и совсем всё). И, отключая и разбирая ампутатор, начал подводить итоги.
Значит, подключение прошло нормально, гадостей и пакостей не предвидится. Более того, судя по результатам, два моих квадрата таки вошли в синергию, вот только не во вред, а на пользу мне — их совместные «киборг-решения» были пусть и недоделаны, но довольно изящны.
А главное — я получил набор инструментов и принципов взаимодействия с живой плотью, как ранее от «техника» — с мертвой материей. Потихоньку (и нужно заметить, медленно и хреново) я осваивал методы взаимодействия с металлами, кристаллами и в целом — простыми веществами через многомерье, копируя их у «техника». А теперь они дополнились методами оперированием живыми объектами. Потому как методы «технического» тессеракта делали объект мёртвым.
Это хорошо и славно, гадостей не случилось, и в целом — я доволен, решил я. Вообще, надо будет и вправду жить в теле, пока не добуду всю информацию из всего фрактала. Впрочем, тут, возможно, обойдусь и без подключения новых квадратов. Помимо освоения баз и «ухваток», будем потихоньку разбираться с «программой», благо, взаимодействие двух тессерактов уже дало кучу новой и любопытной информации.
На этой мажорной ноте, я дождался подобравшую меня Лилию. За оставшийся день мы переработали в химической мастерской привезенные материалы, законсервировали её, и к утру были уже дома.
Пообещав супруге «бездумно не рисковать» (только осмысленно, мысленно добавил я) и, закрепив обещание ударным занятием любовью, удалился от мира в мастерскую, на ходу прикидывая, что и как делать.
Биолог исправно поставлял мне данные — как по улучшению, так и развитию тела, зачастую в совершенно неудобоваримые внешне и внутренне, но достаточно эффективные «биологические модификации». Техник, приноравливаясь к новому «формату» — выдавал варианты «бионического протезирования» и ряд принципов. Позволяющих, например, обойти ряд биологических ограничений.
То есть, стать лютым и страшным страшилищем я могу хоть сейчас, но мне это нахрен не надо, решил я.
— «А вот улучшения проведу, и сделаю маленькую гадость зложелателям, причем сразу», — решил я и обзавелся «внутреплечной» киберпушкой. Точнее — излучателем узко локализованного гравитационного искажения, этакой «гравитационной волны», варьируемой в широком диапазоне. Причём — «ощущениями», недаром она была именно вживлена. Часть функционала была технической, часть — биологической, а в итоге я получил этакий аналог стрелкового и тяжёлого оружия в одном флаконе. Радиус действия, правда, был ограничен сотней метров в трёхмерье, далее энергопотребление на «удержание искажения» вырастало по экспоненте.
При этом, это был именно инструмент, и инструмент тела — ни я, ни активные у меня тессеракты, не могли воспроизвести вышедший эффект с вменяемыми энергозатратами. В общем, вышел довольно удобный инструмент как нападения и самообороны, так и, кстати, исследования и производства — вариабельность гравитационного искажения позволяла использовать его в работе.
А вообще, на подобное решение меня натолкнул как техник, с его «локальным обнулением массы», так и сверхамериканец, с его «укреплением и регенерацией». Собственно, против гравитации ничем не защитишь, кроме многомерных проявлений, но даже они — то же обнуление — не помогут с хаотичными волнами, которые мог генерировать мой… новый орган.
Вдобавок, если я сносно овладею многомерной сенсорикой, то вопросы расстояния вообще отойдут на второй план. Через четвёртую мерность, не говоря о больших, можно воздействовать на трёхмерье, вообще невзирая на расстояния и преграды, но тут был вопрос «прицела». Поэтому пока приходилось работать от трехмерного себя и такими вот «лучами». Как и «сферой игры вероятностей», отметил я. Она тоже не «многомерными гвоздями прибита».
Ну и нужно признать, что сей орган жрал энергию многомерья в «боевой модификации» довольно ощутимо. То есть, при тридцатикратном локальном увеличении гравитации, я мог поддерживать его работу не более минуты, после чего откровенно уставал. Варианты «обходной» энергонакачки были, но исключительно технические и довольно объемные в трёхмерье — тут скорее выходил этакий танк с гравипушкой.
Совершив сей акт кибернетического милитаризма и несколько подуспокоившись, стал я думать и прикидывать, получая данные от биолога, над улучшением и оптимизацией человека без химерных надругательств. Причем женщине, в плане женского здоровья, и эмбриону, в плане развития. В итоге, вышло несколько довольно любопытных модификаций костно-мышечной системы и печени с почками. Последние я осуществил и для себя — интоксикация — не только прерогатива беременных женщин, так что не помешает и мне.
Ну а роды без повреждений и лишней боли, осуществленные за несколько минут, а не часами — не помешают Лил. Так что ночью, втихаря, провернул я с девчонкой обе запланированные модификации.
Отслеживая последующую неделю состояние подруги, я успокоенно отметил отсутствие гадостей, да и самой Лил, как и плоду, явно стало полегче. В общем, многомерщицей девочке быть, а в следующий заход, возможно, будет двойня, прикинул я. Что, кстати, решит вопрос с четвертыми родами — развитие двух многомерщиков одновременно, даст прокачку и пиковую нагрузку выше. Более чем достаточную, по расчётам, для начального оперирования многомерными проявлениями.
В конце месяца съездил в Веллингтон в одиночестве, доставил партию эпиляторов. На удивление, никаких судебных неприятностей пока не было, как и скупок «всей партии по удвоенной цене». Правда, была попытка хулиганского нападения, возможно и не связанная с янки — рядом с портом ко мне направилась группа из десятка маори, поигрывающими битами и железными трубами. Впрочем, появившаяся в начале улицы полицейская машина их спугнула, так что я так и не понял — то ли это просто припортовые гопники, то ли пламенный привет от гражданина страны свободы.
А вот с возможными сотрудниками было неважно. Три человека, два из которых явно врали о целях трудоустройства, на что указывала как многомерная сенсорика, так и собранный в виде наручных часов экспресс-полиграф. Очевидно, ребята хотели внедриться для научно-технического шпионажа. И одна девчонка с явными психическими отклонениями, как в безумном взгляде, так и в формулировке желания «уехать на дальний остров и познать единение с природой». Пусть где-нибудь подальше от меня «единится», мысленно припечатал я, отказав и ей.
Собственно, в этот заезд я привез двойную партию эпиляторов и прощался с Веллингтоном на полгода — у Лилии намечались роды, и оставлять её и будущего ребенка, даже на несколько дней, в первое время я не собирался. Как из естественных эмоциональных посылов, так и по причине того, что ребенок будет многомерщиком.
Так что, закупив нужную мелочёвку и ящик безалкогольного пива братцу, отчалил домой.
В мелочёвке, помимо расходников, подарков и пары вполне оплаченных соседями заказов, содержались подшивки ряда центральных изданий и научная периодика за последние три месяца. Собственно, я даже приплачивал в большом букинистическом магазине продавцу, чтобы он собирал прессу для меня, что вполне оправдывалось отсутствием беготни и поисков.
По результатам знакомства со свежей прессой выходила такая картина: количество сверхов неуклонно растёт, причем, во всех странах. Есть статистически доказанная (ну а я знал из программ) уверенность, что нужно «шок-событие», или триггер, как назвали его, для становления сверхом. Также установили связь мозгового новообразования и сверхсил, обозвав его «короной».
Повышенную же агрессивность если и отметили, то никак не отражали в печати. Плюс, ряд американских изданий наперебой обвиняли Союз в жутких экспериментах над людьми, с целью «создать больше кейпов». Блин, дурацкое слово — капюшон. Учитывая, что, кроме Штатов, герой-злодейского противостояния нигде толком и не было, называть так сверхов глупо. Пресса, причем разных стран, зацепилась к этому дурацкому слову, хотя официальная наука называла сверхов «паралюдьми».