Женские казармы и камеры выглядят в сравнении с мужскими намного грязнее - особенно камеры в тюрьмах, где плач, стоны, крики новорожденных детей, постоянные склоки-драки создают гнетущую атмосферу.
Каждая зэчка знает, что после ее осуждения, она будет, как правило, брошена мужем, и посему стремится обзавестись поклонником из 'своих' зэков, да на всякий случай не одним. Начинается бесконечная переписка, перекидывание ксив в прогулочных двориках, разговоры пустыми кружками по трубному телефону, запуск 'коней' через окна и канализацию. Писание превращается в процесс и завязывается 'трубная любовь'. Старый, прожженный сроками и преступлениями зэк, расписывает свою удаль какой-нибудь молодухе (в переписке все молодые), а старуха-зэчка ловит на крючок молодца. Договариваются о будущей жизни, переписке, явках, связях. В итоге иногда и впрямь создаются на воле семьи по переписке. Они обычно быстро разваливаются из-за конфликтов, ибо большинство прошедших через советские зоны становятся навсегда психонервноподорванными.
Но все же бывает под солнцем планеты и зэковская любовь. Нередко молодой отдает сердце старухе, лишь бы уцепиться за что-то, лишь бы почувствовать дом. Да и вольной жизни советской даже самой 'равноправной' женщине нужна мужская поддержка-защита, подмога, без которой в большинстве районов Отечества просто невозможно жить.
Попав в тюрьму, зэчка стремится всеми путями забеременеть или, как говорят в Забайкалье, бугор на пузо поставить. Беременность и дети важнейший фактор амнистии. Половая связь в тюрьмах и зонах является предметом купли-продажи, то есть, по-марксистски, товаром. В Новосибирской тюрьме час общения с зэчкой стоит 50 - 60 рублей. Дубак Сережа по кликухе Афганец продает бикс блатным в свои смены и подешевле - за 30 - 40 рублей, занимаясь личным подбором пар и завоевывая тем самым в уголовном мире большое, заслуженное уважение. 'Ай да молодец, Сережа-Афганец, рассказывает дважды убийца Саня Бурыкин, пробывший в зонах Сибири и Дальнего Востока 32 года из своих 50 лет и туда же шествующий по новому сроку, удружил мне молодуху-малолетку. Испугалась меня, всего в шрамах, но потом сговорились. Чудо девочка!'
Зэки завидуют, просят Афганца. Однако Сережа к тому же шутник и большой юморист. Вот отслюнявил ему Витя Устинов (вор, только что из армии, служил в погранвойсках на Уссури) 50 рублей и ждет-переживает. Наконец, щелкают запоры и Афганец выводит Витю. Через несколько минут в коридоре мат. Афганец оправдывается: 'Бикс не было, они нарасхват, ты получил остатки, они сладки'. Расспрашивают зэки:
- Что случилось, Витек?
- Как что, такой прокол за 50 рублей!
- Что, бабы не было?
- Была, да еще какая.
- Какая?
- Без ног и с одной рукой.
Все покатываются со смеху. Косоглазый Витя потирает лоб.
- Ты ее оприходовал все-таки?
- Конечно, не пропадать же рублям. Она за эти мгновения мне преподнесла. - Показывает сверток чая. - Пронесла в протезах, вот так баба!
- За что сидит, курва, безногая и безрукая?
- Мать прихлопнула. За то, что ее родила, в свет пустила. Ноги и руку она потеряла, будучи под градусами при переходе железнодорожного полотна. Вот выйду на волю, Сережу обязательно отблагодарю. Обманул, стервец-пиздожмот, обещал Нюрку - пальчики оближешь, а подсунул Маньку развалившийся трактор ЧТЗ. Тебе бы, Обрубок, такую бабу, была бы пара.
Обрубок - человек без ног, сидел уже много раз и ныне шел разматывать новую пятерку. Он - пьяница, работал в сапожной мастерской и, будучи в универсаме, где после работы искал выпить, невзначай, на своем агрегате заехал под юбку одной даме. Она вскочила, взревела, он с испугу, стремясь остановить подшипники, схватился за: юбку и ее невзначай сорвал. Дама оголилась - стыд-срам, и все это в дневное время, на виду у города. Дама была из партийного мира, этого не стерпела, юбку натянула и вызвала милицию. Обрубка забрали и всучили новый срок. Ему СережаАфганец секс, как инвалиду труда, устраивает бесплатно.
Менты на этих сделках хорошо зарабатывают, устраивая распродажу зэковской любви. Зэк в свою очередь стремится попасть в такую КПЗ, где ему отстегнут бабенку, а зэчки тоже ищут подобной связи. Тысячи детей появляются от подобных утех - детей без отца, без мамы, без места рождения. Их называют 'без мамы рос, без папы рос - папирос', то есть, папиросный мальчик, пустой. Эта пустота широким потоком вливается в тело страны и прежде всего в его уголовную часть.
Женские лагеря в прямом смысле - общественные публичные дома развитого донельзя социализма. Селения этого нет на картах Иркутской области, но его знают многие иркутяне - им стращают, ему и радуются. Находится оно невдалеке от Качугского тракта в Эхирит-Булагатском районе и называется Базой. В Базое наряду с мужской присутствует женская зона - расконвойные зэчки занимаются сельским хозяйством, пасут стада по берегам Куды, проживая летом в бурятских шестистенных деревянных юртах. Юрты - летние публичные дома. Десятки именитых горожан, прихватив напитков и еды, направляются отдыхать и развлекаться в широкую степь, на свежий воздух. Цена зэчки от пятерки и выше, еду надо взять с собой и не забыть конвойному начальству отвалить десяточку. Уже десятки лет в расположенных рядом бурятских и русских селениях нет танцев, игр и веселья. Парни с раннего детства окунаются в атмосферу сексуальных похождений с жаркими зэчками. Там отсутствует онанизм. Там уже давно осуществлен один из идеалов коммунизма - полностью стерлись грани между возрастами.
Подобных мест в стране немало, сюда можно отнести не только женские лагеря, психбольницы, но и целые области типа Ивановской, забитых текстильными предприятиями коммунистического труда. Знакомы ли вы со словом 'посопим'? Не в том смысле, что человек тяжело дышит, когда нос у него заложен. 'Посопим' - это приглашение даме, с определенной целью сидящей в парках Иваново, Шуи, Судогды: Сопят незнакомые, тут же в кустах, бесплатно. Надо было системе довести людей до такого состояния, когда женщина завидует другой только потому, что у той есть мужик. Не важно какой, но мужик. 'Надо же, как везет Ирине, у нее муж и вдобавок вчера вечером ее хором гэпэтэушники изнасиловали'.
Мужиком в тех безмужних краях: наслаждаются, их, безвольных (обычно спившихся) распределяют по графику - в этот месяц мой, в другой - твой, на стыке месяцев перебранка. Приходят и забирают, ежели сам не идет по графику. Гордо идет женщина по фабрике с фингалом-синяком под глазом, ей не сочувствуют, а завидуют. Как-никак, сразу видно, что баба при мужике, любит ее, коль лупит. Такова психология, что сызмальства девушка готова выскочить замуж за любого - косого, хромого, зэка, терпеть неслыханные, садистские издевательства, мордобой, прижигание пяток папиросами, вымогательство денег, когда у него, милого, каждая копейка пропою служит. Но все же по сравнению с другими счастлива - при ней мужик, у других и такого нет.