— Это будет интересно, — смеется мама. Чарльз выглядит так, будто его боксеры мгновенно уменьшились на два размера от ее слов, но я слишком взволнована открывающимися окружающими меня возможностями, чтобы остановиться и спросить, почему.
Проходит еще пять минут, и грузчики заканчивают устанавливать раму моей новой кровати и изголовье и опускают на нее матрас. Они собирают письменный стол и ставят его и комод туда, куда я указываю. Большая пушистая розовая штука оказывается нелепым креслом-мешком, совершенно потрясающим в своей легкомысленности.
— Ну, нам, наверное, пора идти. До дома еще долго ехать. — Чарльз почти обнимает меня, но потом сбавляет обороты и довольствуется неловким рукопожатием. Мама компенсирует это и сжимает меня достаточно сильно, чтобы почти дать мне задохнуться. Обнимаю ее в ответ также крепко; за двадцать лет моей жизни это будет первый раз, когда я буду жить вдали от нее.
— Люблю тебя, мама.
— Я тоже тебя люблю, милая. Если тебе что-нибудь понадобится, хоть что-нибудь, просто позвони нам, хорошо? — Она протягивает мне большую сумку, которую привезла с собой. — Здесь чистые простыни и полотенца. Несколько закусок и немного газированной воды, которую ты любишь. — Ее глаза блестят, и я знаю, что она в трех секундах от того, чтобы разрыдаться. — Я просто освежусь, прежде чем мы пойдем. — Она фыркает и отходит в ванную.
— Спасибо тебе за все. — Моя благодарность расширяет ухмылку Чарльза до полной улыбки.
— Не за что, Али. Ты и твоя мама заслуживаете самого лучшего.
— Ты мог бы обнять меня, — промурлыкала я, слова покидают мой рот прежде, чем мой мозг успевает их отфильтровать.
— А ты могла бы называть меня Чаком, — говорит он с веселым подмигиванием, заставляя меня разразиться смехом.
Моя мама присоединяется к нам, и Чарльз осторожно берет ее за руку. Она позволяет направить себя к двери, и оба еще раз оборачиваются и машут рукой. Затем они уходят, оставляя меня одну в моей новой комнате, в новой школе, с шансом на совершенно новую жизнь.
***
— Ты взволнована своим первым днем? — Финн в нашей ванной, дверь открыта, она проводит утюжком по своим длинным темным волосам. Вчера вечером мы наелись попкорна из микроволновки и смотрели фильмы на ее ноутбуке. Видимо, мы обе неравнодушны к старым добрым ромкомам восьмидесятых. Занятия начинаются только завтра, так что сегодня мы должны подготовиться — морально для меня и физически для Финн.
— Я не знаю, подходит ли слово «взволнованность». Тревожность, может быть? Тошнота? — Я устраиваюсь на пушистой розовой подушке и стягиваю волосы в хвост, несколько раз проводя по коже головы кончиками пальцев.
— Не нужно так переживать. Это просто другая школа с другой кучкой чудаков. — Она выключает плойку и кладет ее на стойку остывать. Остановившись, чтобы взять бутылку воды из холодильника, она пересекает комнату и садится на стул напротив меня. — Люди здесь — обычные дети из высшего среднего класса, и здесь действуют стандартные правила. По большей части.
— По большей части? — спрашиваю я, испытывая любопытство.
Финн делает долгий глоток из своей бутылки, фактически уходя от ответа на мой вопрос.
— Она имеет в виду пятерку Ривермира.
Мы с Финн обе вздрагиваем от негромкого голоса, раздавшегося из дверного проема. Трудно не заметить разочарование, промелькнувшее на ее прекрасных чертах, прежде чем она поворачивает верхнюю часть тела в сторону нашего посетителя. Ее движение позволяет мне увидеть бледную девушку с пышными формами, угрюмо стоящую у входа в нашу комнату.
— Все еще подслушиваешь, Бенни?
— Это не подслушивание, если я просто случайно проходила мимо. Я не виновата, что ты оставляешь дверь открытой.
— Мы — последняя комната в конце коридора, так что ты не просто «проходила мимо». Хотя попытка неплохая, — фыркает Финн. Наступает пауза, полная неловкости и отвратительного молчания, прежде чем моя соседка по комнате смиряется и неохотно представляется. — Бенедиктина «Бенни» Сурис, познакомься с новенькой Алианной Эссенджер. — Следующие слова она адресует мне, не отворачиваясь от Бенни. — Наш маленький друг живет в конце коридора и любит подслушивать чужие разговоры, не так ли, Бенни?
Странная девочка пожимает плечами и ковыряет прыщик на щеке. Для большинства людей она, вероятно, выглядит кроткой и неловкой, маленькой мышкой, которая сливается с фоном обоев. Но что-то в ней есть, что-то, что я не могу определить, но что бы это ни было, у меня мурашки по коже от этого. Словно прочитав мои мысли, она резко поворачивается на каблуках и юркает прочь по коридору.