— Большая честь, господин писатель, большая честь для нас!
Пани Мери нащупала в темноте дверь в зал и открыла ее.
В просторной комнате, освещенной двумя лампочками, стояли ряды составленных вместе столов, покрытых голубыми клетчатыми скатертями. В разных концах зала сидело за пивом пять человек — две женщины и трое мужчин.
— Ах, боже мой,— господин хозяин! — с отчаянием вскричал пан Гимеш.— Ведь я же сказал официанту, чтобы расставили одни стулья, что лекция господина Йона будет не за столами, что придет сам староста.
— Какому официанту?
— Пану Бицану.
— Он работает только утром и в обед. А потом его сменяет Куделка.
— Ну так распорядитесь! — попросила пани Мери.
— Минутку! — сказал хозяин и убежал.
Мы стояли в дверях.
— Ох-ох-хо! — вздохнула пани Мери и поправила каракулевую шапочку.
— Теперь вы видите, маэстро, какие трудности нам приходится преодолевать,— заметил пан Гимеш.— В городе двенадцать тысяч жителей, а с окрестными селами и все пятнадцать. А у нас нет ни зала для вернисажей, ни специального помещения для лекций, нет даже проекционного аппарата и приходится брать сломанный из школы. Все диапозитивы потрескались.
Мы прикрыли двери и молча стояли в темном коридоре. Я посмотрел на светящийся циферблат своих часов. Они показывали ровно пять минут девятого. Я сунул руку в карман — там ли конверт с лекцией. Там!
Пан Гимеш ощупью поискал на стене выключатель. Пани Мери приоткрыла двери, чтобы ему было светлее. Желтый квадратик упал на обшарпанную стенку коридора, где от сырости проступали пятна самых фантастических очертаний.
Прибежал хозяин с официантом Куделкой.
— Вот пан Гимеш. Он вроде бы вас предупреждал, что лекция будет не за столами.
— Меня? Предупреждал?
— А как же! Ведь я два раза приходил,— горячился пан секретарь.
— Мне вы, пан Гимеш, ничего не говорили. Может, вы разговаривали с Бицаном?
— А пан Бицан вам ничего не передавал?
— Передавал. Он сказал: Франтишек, сегодня на вечер заказан большой зал. Пусть мальчишка там подметет.
— Это ужасно! — воскликнула пани Мери.
— Ничего страшного, милостивая пани. Сейчас все сделаем! — бодро произнес хозяин и обернулся к официанту.
— Беги за Пепиком и скажи дворнику, чтоб убрал столы!
— Дворнику-то я скажу, хозяин, а ученика не дам, в пивном зале у нас лесники, а на втором этаже свадьба, у нас и стульев не хватит, да и в карты сегодня играют.
— Так вели принести садовые скамейки из сарая!
— А кто их будет мыть, пан шеф?
— Пусть поможет Руженка из кухни. И давай двигайся!
В коридоре послышался дружный топот ног.
— Слава богу! — сказал пан Гимеш.— Педучилище идет!
— Это здесь? — спросил робкий женский голос.
— Здесь, здесь! — отозвался секретарь.— Дамы, вперед, без страха и упрека! — И обернулся к хозяину: — Да где же выключатель?
Два десятка молоденьких девушек с веселым щебетаньем впорхнули в зал.
— Добрый вечер! — поздоровалась скромно одетая дама, замыкавшая шествие.
— Добрый вечер, госпожа воспитательница! — ответила пани Мери.— Вы тоже на лекцию?
— Конечно!
— Ага! Выключатель! — спохватился хозяин.— Ми-ну-точ-ку! — и помчался в конец темного коридора. Было слышно, как он вертит выключателем.— Странно, наверное, здесь кто-то…
Вернувшись к нам, он щелкнул зажигалкой и посветил на потолок:
— Ну конечно, опять вывинтили лампочку! Наверное, горничная! Я ей говорил, если гость жалуется, что не горит настольная лампа, отвинти верхнюю, с потолка, и вверни в настольную. Так ей, видите ли, лень лишний раз сходить за стремянкой!
— Все это хорошо! — вмешался я.— А если гость жалуется, что, наоборот, настольная горит, а верхняя нет?
— Это ее дело! — коротко бросил хозяин.
— Так где же дворник, когда наконец уберут столы? — заволновался секретарь.
— Можно вас на минуточку, пан Гимеш! — хозяин доверительно взял молодого человека под руку и отвел в глубь коридора.
— А нельзя оставить, как есть? Мы ведь затопили, подмели… Послушайте, пан Гимеш, ведь я от этих ваших лекций ничего не имею и, если не будет ресторанного обслуживания, мне придется спросить с вас пятьдесят крон за помещение, свет и отопление — это, конечно, немного, но, может быть, все-таки… а?
Публика постепенно прибывала. Каждый оставлял в глубокой тарелке свой добровольный взнос.
Наконец вошли и мы. Я пробрался в переднюю часть зала, где горела раскаленная докрасна железная печурка. Бросил пальто на пыльное пианино. Пани Мери села за первый ряд столов. Пан Гимеш откуда-то волок ломберный столик.