— Скажем в больнице, что ты упал, ладно? Пожалуйста, мой хороший! Папа нас любит, просто у него был тяжёлый день... а я сама виновата...
Чтобы мама перестала плакать, он согласился.
Когда Антону исполнилось одиннадцать, отцовская тень в первый раз заговорила с ним.
— Хочешь избавиться от “крокодила Гены”, мальчик?
Антон развернулся в постели, поморщился от привычной боли в исполосованной ударами ремня спине и с недоверием уставился в темноту своей комнаты. На полу светились красным знакомые жуткие глаза.
— Ну, чего тебе? — шёпотом спросил он.
— Хочешь избавиться от “крокодила Гены”, мальчик? — повторила тень.
— Как?
Тень усмехнулась и зашлась в беззвучном хохоте.
— Я расскажу. Только слушайся меня.
На следующий день Антон стащил на кухне большой мясной нож. Спрятал, по совету тени, в сиденье кресла, подпоров край обивки.
Ночью тень сказала:
— Жди год.
— Это долго!
— Так надо.
— Ну, и что мне делать?
— О, это просто, мальчик. Тебе надо только одно: ненавидеть “крокодила Гену”.
Это и правда было просто. Антон и так ненавидел голос отца, взгляд, улыбку, одежду, походку, запах его одеколона — всё-всё.
А весной мама утонула.
Отец вывез их на природу, далеко за город. Приказал им с мамой собирать мелкие белые цветочки. А потом мама провалилась в ледяную протоку. Антон побросал цветы и побежал спасать её.
— Мама! Мама!
Она билась в воде и звала на помощь.
Отец перехватил его у самой воды. Сжал плечо так, что кости захрустели, и сказал:
— Бесполезно. Видишь, какая тварь её схватила?
Антон сквозь слёзы видел гибкие корни, опутавшие мамины ноги и утаскивающие её вниз. Он пытался вырваться, но не сумел. Отец быстро разозлился, швырнул его на землю и приложил головой о камень.
— О тебе же забочусь, тупой!
Пришёл в себя он уже дома. Прислушался: мама не возилась на кухне, не шуршала веником в коридоре, не сидела в ванной. Её не было. Совсем.
У Антона сильно болела голова, рука плохо слушалась, почему-то ныл правый бок. Но всё это было неважно.
Он смотрел в потолок сухими глазами и чувствовал, как внутри него что-то смерзается ледяным комом.
С утра отец велел ему готовить завтрак. Антон поставил чайник и посмотрел отцу в глаза.
— Не смей! — рявкнул отец.
И тут же отключился.
Тень, распластанная на холодильнике, сказала:
— Неси нож.
Антон молча сходил за почти забытым в недрах кресла ножом.
— Хорошо. Теперь отрезай меня. Вот тут. И здесь. Вот тут. И тут. Молодец.
Закончив, Антон остался стоять рядом с отцом. Внимательно смотрел на него. Сколько у него седых волос. Какие глубокие морщины. Он такой старый. Как просто ударить его ножом. Прямо в горло. Он не успеет проснуться.
Антон крепче перехватил нож.
— Сейчас нельзя, — сказала тень. — Ночью. Всё будет ночью.
И беззвучно засмеялась.
Очнувшийся отец без слов поднялся и ушёл в спальню. Просидел там до полуночи.
В полночь тень шепнула Антону:
— Пора идти. Сегодня с “крокодилом Геной” будет покончено.
Отец вышел из комнаты и молча стал собираться.
— Идём, идём, — говорила тень. — Нам надо на старый мост. Нож можешь не брать.
Старый мост — это на другом конце города. Идти долго придётся.
— А, ерунда! — сказала тень. — Смотри!
Отец развернулся и ушёл в спальню. Через полминуты вернулся с телефоном и позвонил в такси. Он говорил с диспетчером, даже улыбался, но его лицо оставалось пугающе неподвижным. Антону стало страшно, впервые со смерти мамы.
Они без проблем доехали до старого моста. Тень всю дорогу смеялась и комментировала всё, что видела за окном. Антон смотрел прямо перед собой и молчал. Отец молчал тоже.
Потом они медленно поднимались на мост, и тень шептала:
— Просто столкни его в воду. Он не будет сопротивляться. Не так и страшен “крокодил Гена”, а? А потом мы с тобой заживём!
На мосту было пусто и очень ветрено.
Отец неуклюже взобрался на каменные перила и сгорбившись уселся на них.
— Толкай.
Антон подошёл к отцу.
— Толкай!
Сердце билось где-то в горле. Почему-то тяжело было дышать.
— Ну же!
Он сглотнул и нерешительно поднял руки. Отцовская спина такая широкая.
— Он нарочно твою мать туда увёз! Он хотел, чтоб она умерла!
Антон вскрикнул и изо всех сил пихнул отца в спину. Тот мешком полетел вниз.
— Молодец! А теперь давай...