Счастьем сияли огромные серые глаза девушки. Вскоре и сговорились, а на следующий год по возвращении Степана из плавания и свадьбу сыграли.
Но недолгим было семейное счастье Степана Хметевского. Спустя год умерла при родах его любимая Аннушка, и все переменилось. Осталась лишь непроходящая тоска по любимой да море, без которого не мыслил Степан жизни своей. В окне экипажной казармы, несмотря на поздний час, – свет. В капитанской каморе трое: Александр Круз» Степан Хметевский и Федор Клокачев. Все однокашники по выпуску из корпуса, а ныне капитаны кораблей. Курили они трубки, коротали время и резались в юрдон, игру карточную. Беседы вели о политике высокой. Больше всех, как обычно, горячился Круз, вспыльчивый и крикливый капитан «Евстафия»:
– Как так? Татары опять в Крыму в набег подались. А мы все глаза пучим. Щипками не больно с них урвешь, здесь в мах лупить надо!
– Экий ты шустрый, Саша! – крутил головой рассудительный Клокачев. – Пока флота на Азове не будет, не видать нам Крыма как своих ушей!
– Не о том толкуем! – сорвался в крик капитан «Евстафия». – Флот мало-мальски создать – года три надо, а мы наставим пушек на суда партикулярные и ну в каперы, поди, гололобый, догони!
Сидевший подле спорщиков Хметевский молча чесал пальцем свой тяжелый подбородок, в дискуссии горячие не встревая да поглядывая, как багровеет разгорячившийся Круз. Клокачев, не подумавши, нарушил негласную заповедь капитанской среды: с Крузом не спорь, ибо кончиться это может весьма печально и больно. Слишком уж крутой был нрав у капитана «Евстафия»! Опомнившись, Клокачев пошел на попятную.
– Правильно! – сказал примирительно. – Надо и воевать и строить одновременно!
– Понял наконец-то! – хлопнул себя по толстым ляжкам Круз. – Лишь бы дело дали. Мы поднажмем, армейские навалятся – и конец басурману. Эх, скорее бы! Надоело шляться меж островов Березовых!
– Не руби с плеча, Саша! – молвил Степан Хметевский, откладывая в сторону надоевшие карты. – Высокая политика есть дело особ высоких, без нас там разберутся…
– А я в адмиралы и не мечу, – разобиделся сразу Круз, зло тараща водянистые глаза, – это вы все норовите, а мне и на моем «Евстафии» неплохо. Лишь бы дело побойчее дали. А что языком треплюсь, так то за дело радею! – Каперанг опять начал горячиться. Со скрипом отворилась дверь.
– Ну и кричите вы, аж на лестнице слышно. – В комнату с клубами морозного воздуха ввалился замерзший Яков Сухотин, капитан фрегата «Сергий».
– Опоздал, бери штрафную! – кивнул раздосадованный внезапным вторжением Круз.
И, наполнив до краев осмериковый мутно-зеленого стекла штоф, он сунул его стучавшему зубами Сухотину: – Хлебни, сердешный. Да и к огню садись.
– Ну, разве что по маленькой, – ухмыльнулся хитро Сухотин, поднимая тяжелый штоф. – За виктории наши на морях южных! – сказал он, посуду сию враз ополовинив.
– За какую это викторию пил? – заинтересовался сразу почуявший что-то Хметевский. – Давай, Яша, выкладывай!
– Вот что значит в столицу не ездить. Сидите здесь по берлогам и ни черта не знаете! – заулыбался отогревшийся немного кавторанг, сбрасывая тулуп бараний.
– Не томи, злодей, говори! – дружно задвигались заинтересованные капитаны. Сухотин важно и не спеша откашлялся, оглядел сидевших взглядом, полным превосходства. Те, затаив дыхание, не спускали с него глаз.
– Ну, не томи! – не выдержав, застонал со своего кресла Круз. – Помилосердствуй!
– Так вот, – насытившись вниманием к своей особе, молвил наконец-то Сухотин. – С сего дня велено приступать к созданию Донской флотилии. Во главе экспедиции поставлен Алексей Сенявин. Я ж к нему в помощь определен и прибыл сейчас в Кронштадт для отбора служителей. А кроме всего этого, – кавторанг понизил голос до шепота, – велено снаряжать еще одну экспедицию секретную на море Средиземное против турок, чтоб туда вокруг всей Европы плыть! – Это дело! – вскочил с места Круз.
– Садись ближе, – велели Сухотину, – завтра начнешь набирать, а ноне уже поздно, так что давай выкладывай все по порядку…
Вскоре подошли на огонек капитан Корсаков с «Европы» да капитан Барш со «Святослава», заставили Сухотина все по новой рассказывать.
Потом подходили по одному капитаны Борисов, Поливанов, Шубин и другие. Сухотин начинал свой рассказ сызнова, только теперь ему дружно помогали собравшиеся в каморе. Снова и снова слышались восторженные возгласы кого-то из пришедших, и все, в который раз, радовались вместе с ним.
К утру Сухотин лишь хрипел, силясь вымолвить что-либо. А капитаны, раскатав по столу карты, взору непривычные, ожесточенно водили по ним пальцами.
Давно погас камин, нетронутой стояла водка. Сухотина подбадривали весело:
– Не бойся, Яша. В заботах твоих мы тебе помощники, но будь другом, как же все-таки у них на коллегии дело-то было?…
Раннею весною, едва сошел лед, ушли из Кронштадта корабли и суда Ревельской эскадры. Вместе с ними покинул кронщтадтский рейд и линейный корабль «Не тронь меня». Впереди была морская кампания 1769 года.
На юге тем временем шла подготовка к предстоящим сражениям. Турки укрепляли свои крепости, готовили к походу четырехсоттысячную армию.
В Крыму седлали коней, предвкушая скорую добычу, татары.
Русские армии собирались у Киева и Кременчуга. Во главе их стояли генералы Голицын и Румянцев. Все ждали лета. Сообщения с театра военных действий за январь – март 1769 года:
15 января. Войска крымского хана вторглись в нашу Елисаветградскую провинцию, а две партии татар направились из Крыма и к Волчьим водам.
16 января. Пятитысячный отряд татар у Бахмута опрокинут и рассеян отрядом генерал-майора Романиуса. Неприятель бежал за реку Терновку.
Февраль 1769 года. Для снабжения флотилии, назначенной действовать от Азова в Азовское и Черное моря, приступлено было к заготовлению в Павловске и Воронеже судов. К весне ее императорским величеством велено заготовить и спустить по Дону к Новочеркасску до 75 судов разной величины с 12400 человек команд при 1035 орудиях, начиная с малого до 24-фунтового калибра.
26 февраля. В крепость Св.Дмитрия на Дону прибыл Вологодский пехотный полк под командованием генерал-поручика Бернеса, назначенный для предварительного занятия Азова и Таганрога.
6 марта. Взяв в прибавок к Вологодскому полку 1000 донских казаков, Вернее подступил к Азову, и так как крепость эта была оставлена турками еще гораздо прежде, то она и была занята нашими войсками без выстрела.
Из Восточной тайной экспедиции:
Зима 1768-1769 годов. Произведя обследование Аляски (Аляксы) и открыв ряд островов, суда Восточной экспедиции стали на зимовку. Галиот «Святая Екатерина» под командованием начальника экспедиции капитана 2 ранга Петра Креницина – у острова Унимак, а гукор «Святой Павел» под началом капитан-лейтенанта Михаила Левашова – у острова Уналяска в бухте, названной им в честь своего судна. В отчете о зимовке Левашов писал: «Пищу худую имели и малую, а от стужи и дождя нигде не сыскать покою». К концу зимовки от цинги и прочих болезней умерло шестьдесят пять человек. Исследования продолжались…
Глава третья
Собирайтесь-ка, матросушки, да на зеленый луг
Становитесь вы, матросушки, во единый вы во круг,
И думайте, матросы, думу крепкую.
Заводи-ка вы да песню новую, которую пели вечор,
Да на синем море. Мы не песенки там пели – горе мыкали.
Горе мыкали – слезно плакали…
Боцманская должность на флоте – одна из самых хлопотливых. Надлежит боцманам содержать в целости канаты и якоря, анкер-штоки и буи. Отвечают они за отдачу и выборку якорей, содержание мачт, производят разводы на вахты и работы. Да мало ли обязанностей у корабельного боцмана!