— Эмили? — спросила Марион.
Когда я кивнула, она поднялась одним гибким движением, подошла и серьезно протянула мне руку.
— Очень рада с вами познакомиться.
Твидовая администраторша, проигнорировав молодую пару, обошла их, словно не заметила.
— Дамы, — сказала она и взяла наши пальто. — Туда, пожалуйста.
— Но они пришли раньше нас, — тихо сказала Марион.
— Подождут, — бросила администраторша.
Непреклонный тон ясно показывал: она будет рада, если молодежь уйдет, не дождавшись.
Она отвела нас в обеденный зал, где мы с Кэрол ели наш ленч. Сегодня огонь в камине пылал, а за столами сидели мечтательные пары в поисках романтики. Снятые с тарелок розы лежали на скатертях, задыхаясь без воды. Однако медноволосая девушка, сидевшая слева от нашего столика, сунула розу себе в декольте. Цветок подчеркивал глубокий вырез ее платья. Ее партнер — лысый мужчина — изо всех сил старался не смотреть на розу. «Старая калоша!» — ядовито подумала я и повернула стул, чтобы их не видеть.
Администраторша вернулась с юной парой и усадила их справа от нас. Девушка с радостным восклицанием взяла свою розу и заложила ее за ухо. Я недовольно хмыкнула: с розой и орхидеей она выглядела как живая реклама флориста. Администраторша бросила на меня извиняющийся взгляд. Жалкие люди — подумали мы с ней одновременно.
— Я хочу попросить ее предоставить нам другой столик, — прошептала я Марион. — В этом зале нам не место.
Лицо Марион приняло странное выражение. Предположив, что она не поняла, я понизила голос и стала объяснять.
— Только посмотрите на эту комнату! — сказала я, указывая налево. — Он, без сомнения, платит за удовольствие находиться в ее компании. А они, — я махнула рукой налево, — похоже, долго копили, чтобы заплатить за свой обед. Нам должны дать другой столик.
— Нам и здесь хорошо, — возразила Марион.
Она распрямила плечи и основательнее уселась на стуле.
Официант встряхнул салфетки и положил их нам на колени. Сегодня пиджак сидел на нем, как полагается, и английский акцент звучал превосходно. Услыхав, что нам нужна только вода, он не сделал попытки скрыть свое разочарование.
— Минеральная, я надеюсь? — спросил он, и, когда узнал, что нас устроит нью-йоркская вода, его улыбка потеряла большую часть своего блеска.
— Кто у нас здесь хозяин, а кто хозяйка? — осведомился он.
— Вы что же, видите здесь мужчин? — рявкнула я.
Официант покраснел.
— Прошу прощения, — сказал он. — Кто из вас хозяйка?
— Я.
— Ага, — улыбнулся он мне, — хорошо.
И начал перебирать меню. Я вытянула руку.
— Если вы ищете меню, в которых не проставлена цена, то не беспокойтесь. Я пригласила свою гостью в самый дорогой нью-йоркский ресторан, и хочу, чтобы она знала, во что она мне обойдется.
— Прекрасно понимаю, — сказал он, и в его голосе послышалось искреннее восхищение.
— Гм, — кашлянул молодой человек, сидевший справа от нас — не могли бы вы дать нам что-нибудь выпить?
Официант его проигнорировал и пошел в поиске других меню. Юноша выглядел подавленным и смущенным.
Марион смотрела на меня так, словно видела впервые, и я почувствовала, что нужно объяснение:
— Я понимаю, что меню без указания цен — вежливый жест со стороны ресторана, — сказала я четким голосом Эмили. — Я знаю, что это — способ позволить вашим гостям не беспокоиться о стоимости. Но позвольте мне сказать вам следующее: обед здесь стоит восемьдесят шесть долларов с человека, и я не вижу причины, почему это должно остаться тайной.
— Да, конечно, — сказала Марион. — Это очень большая сумма. Кто посмеет обвинить вас за то, что вы хотите сделать вашу щедрость общеизвестной?
В ее голосе не было сарказма, но я чувствовала, что он таится где-то в глубине. Это заставило меня поежиться. Хорошо бы она не отказалась от алкоголя: мне очень хотелось выпить бокал вина.
— Вы уверены, что совсем не хотите вина? — спросил официант, и я улыбнулась, думая, что он, должно быть, прочел мои мысли.
Но Марион ответила прежде меня.
— Нет, не хотим, — сказала она. — Но молодые люди, что сидят справа от нас, умирают от жажды.
— О, — сказал он беспечно. — Я к ним еще подойду.