— Кстати, сынок, а кто этот, твой заказчик? — словно подслушав, спрашивает меня дядя Гриша. Голос у него спокойный, лицо и взгляд такие же. Хотя, я знаю, волнуется, если сынком называет.
— Который три тысячи баксов заплатил? — переспрашиваю. — Я отдам. Заработаю, и отдам.
— Это понятно. Я спрашиваю, кто он? Что мы о нём знаем? — Это «мы» меня насторожило. Получается, мы не об одном думаем.
— Не знаю. Он позвонил. Приехал. Сказал. Дал аванс…
— Аванс? Он сказал — это аванс?
— Да, остальные потом… Чтобы волос не упал, и вообще… Немедленно сообщать… А что?
— Не понятно, — ушёл от ответа дядя Гриша. — А куда звонить, когда? Ты звонил?
— Да, звонил. Вчера. Сразу. А он обиделся, накричал на меня…
— Не удивился? Подумай, вспомни, может удивился или обрадовался, нет?
— Нет вроде… Разозлился, накричал… Что третьим лицам обо мне скажет…
— Третьим? Интересно. А кому именно, не сказал?
— Нет. Я и не спрашивал. Он же кричал.
— Понятно. А номер его телефона ты помнишь, не забыл?
— Я? Нет, конечно. Наизусть. Сразу и немедленно… По этому номеру. — Я назвал ему московский номер. — Через 8-495.
— Уже что-то. Очень хорошо. — Обрадовался дядя Гоша. — Ты никому об этом не сказал, не говорил? В гостинице, оперативникам, нет?
— Нет. А меня и не спрашивали. Сказал, что приехал на флот устраиваться, через Свешникова. И всё.
— Очень хорошо. Очень. Этой линии и держись, если что… Кстати, матери надо бы позвонить, успокоить. Сказать, что всё в порядке, что отдыхаешь, я здесь…
— Сам и позвони.
Дядя Гриша внимательно глянул на меня, нет ли подвоха, у меня его не было.
— Ладно, — кивнул он головой, — сделаю. Так вот, о деле. Надо его пробить. Узнать, кто такой и что собой представляет.
— Надо бы. Я тогда хотел ещё, но так быстро всё завертелось…
— Ничего, это поправимо. Вот с девочкой это уже никак…
— С девочкой, — хмыкнул я. — А с Волковым этим, Борисом Фатеевичем, моим клиентом, поправимо? С ним тоже…
— А с ним пока, — дядя Гоша смотрел на меня задумчиво, размышлял о чём-то, — мы торопится не будем. Мы же не МВД с тобой. Не штатники. Нам отчитываться не надо. Мы подумаем, раскинем мозгами…
— Дядя Гриша! — я не удержался, вскричал. — Не надо про разбросанные мозги, а! Меня до сих пор мутит. — Дядя Гриша сменил формулировку.
— Хорошо, не раскинем, соберём мысли в кучку, если тебе так легче, и… — Набрал чей-то номер телефона, подождал… — Вася, ты? Это я, да. Извини, что поздно… Нет-нет, я не потерялся, я заеду, обязательно навещу. Обещаю. Я по делу. Я знаю, что ночь… Это важно. Ты не смог бы пробить мне пару адресочков… Про двух человечков нужно узнать всё, что на них есть… Нет, прямо сейчас… Хорошо… Пиши… — Дядя Гриша продиктовал номер телефона и имя моего заказчика, и фамилию Бориса Фатеевича, моего клиента. — Нет, я не в Москве. Звони сразу, как соберёшь. Я у тебя в долгу. Обязательно навещу. Спасибо. Будь. Ребятам привет.
Только он отключился, позвонил Свешников. Как мне пересказал потом дядя Гриша, Николай Николаевич ведёт параллельное журналистское расследование, пока негласное, хотя дядя Гриша против, и он знает об этом. Свешников и его доверенные журналисты предполагают, что это преступление точно заказное, не иначе, что с аварией это инсценировка, шита белыми нитками, что нужно узнать как можно больше о заказчике и Борисе Волкове, и не мог бы… Дядя Гриша ответил, что уже «смог», и как только, так сразу! Узнав это, Свешников принялся благодарить, снова напомнил о приглашении к нему домой на пельмени из белорыбицы. Дядя Гриша заверил, что это обязательно и непременно. Потребовал только одного: чтобы КолаНикола был осторожным и осмотрительным, его голова и газета нужны не только читателям всего Дальнего Востока, РФ, но и Ближнего и Дальнего Зарубежья. Однако услышав ответ абонента, дядя Гриша осуждающе выговорил: «Я понимаю, уроки вы извлекаете, но не полностью. Горбатого, как говорится…», увидел мой… хмм, скептически-иронический взгляд, осёкся, не стал продолжать свой, иногда, чёрный юмор. На том разговор у них закончился.
— Хорошо бы ещё узнать о третьих лицах… — задумчиво признался дядя Гриша, набивая трубку курительным табаком… — Кто они, чьи? — Умяв пальцем табак, чиркнул зажигалкой. — Тогда бы… Было бы проще… — Почмокал губами, попыхтел, раскуривая трубку, раскурил, откинулся на спинку дивана, закончил: — Но ничего, проявятся. Сами. Не боись! Тогда и узнаем.
Чего это? Я уже теперь и не боялся. Когда дядя Гриша рядом, такой спокойный и рассудительный, бояться мне нечего.