Я заметно напрягся.
– Не понял. Вы что удумали?
Саю просто скинула платье и показала алый рисунок на груди.
– Это ошейник, который держит нас на цепи Алимасии, – пояснила она. – Мне даже сложно описать, сколько боли я испытываю от него. Нам пообещали свободу, если мы поможем вас победить. Мили начала готовить саботаж, и огромная часть боли ушла с частью ошейника.
Я спросил недоверчиво:
– Так просто?
Саю прикрыла грудь и поправила платье.
– Алимасия ведь сталкивалась с тобой, – напомнила она.
– И с моим покровителем тоже.
– Так чему ты удивляешься? Мы демоны Голода, да, мы способны посеять хаос и смерть, но ради удовольствия. Нас не интересует чистое зло ради зла. А твой покровитель – первородная тьма, кто захочет с ней связываться? Только если демоны Смерти, это их интересует полное истребление и на месте живых миров голые безжизненные камни. Алимасия готова на многое, чтоб остановить тебя.
Я вздохнул, попрощался обречённо с отдыхом и спросил:
– Хорошо посидели, пора и честь знать. Что удумала твоя сестра?
– Отравить завтрак. Очень медленный яд. Он не убьёт, но сильно ослабит всех перед завтрашним боем.
Я подошёл ближе к суккубу и очень внимательно смотря ей в глаза спросил:
– А ты ради чего предаёшь сестер?
Саю ответила с без сомнений искренней злобой:
– Алимасия ничем не лучше меня и посмела набросить на меня ошейник. Пусть я от боли не смогу открыть глаза, но я всё равно буду терпеть ради момента, когда вы с ней расправитесь.
– А что мне сделать с Мили?
– Всё, что пожелаешь. Она предала наше величие ради подачки, если желаешь, я сама медленно её на куски порежу.
– Я и сам могу наказать, – отказался я. – Сейчас вернись к сёстрам и веди себя, словно ничего не происходит.
Суккуб меня покинула. Я прикинул меры противодействия и поспешил в лагерь. Подошёл к нашей повозке и залез в ящик с зельями. Неслышно приблизившаяся дроу тихо спросила на моём родном языке:
– Что случилось?
Я взял в руки «серебряное» зелье и буднично пояснил:
– Отряд хотят травануть. Вот интересно, если смешать отраву и это, что получиться?
– Это зелье очищает живые создания, быстро выводя отраву, – подтвердила мою догадку Танисса.
– Могу предположить, что до употребления оно не поможет.
– Или как минимум будет очень специфичная реакция между этим и отравой. Обмазать всю еду будет сложно незаметно, фляги не протравить, остаётся вода из ручья. Танисса, я должен знать, когда именно Мили провернет свой трюк. Точно!
Танисса кивнула и поспешила найти суккуба, зато рядом оказалась Урнинорол. Она глянула через моё плечо, и я услышал полный восхищения возглас:
– Чистый флакон «Крови леса»!!! Невероятно!!! Откуда он у вас?!
Я взял пару «серебряных» флаконов и поместил на пояс. Закрыл коробку и убрал в сумку, обернулся к девушке и заявил:
– Там ничего нет!
Урнинорол возмутилась, но тон сбавила:
– Да ты хоть понимаешь, на что способен один такой флакон в руках друида?!
Я посмотрел ей в глаза.
– Нет, – отрезал я. – Я с трудом могу представить, на что способно это зелье. Но я точно знаю, что в лагере, подобном нашему, где собрались слишком разные создания, подобные знания надо держать под замком. Ясно?
– Я могла бы...
– Леди! Если вы не хотите привлечь к моей сумке внимание всего лагеря и демонов, то попробуйте молчать, и, возможно, именно вам в трудную минуту оно и достанется. Или вы способны предвидеть более лучший способ использования?
Урнинорол кивнула, принимая мою точку зрения, и удалилась. Я же лёг прямо в повозку, бесцеремонно разбудил уже задремавшего Карла и, когда он смог соображать, распорядился:
– Утро будет полно активности, и мне надо поспать. Как только увидишь Таниссу в лагере, разбуди меня. И, да! Самому не спать, днём в пути отлежишься.
Тот пробурчал недовольно пару бранных слов и заступил на дежурство.
Дуализм гуманности
Меня разбудили с первыми лучами рассвета, первым делом я поспешил найти гномов, пока они были в стороне от других. Подошёл и начал прямо, но крайне тихо:
– Данг, Нанг мне нужна помощь. Вы сможете организовать потасовку с обязательной порчей того, на что укажу?
Гномы очень недобро посмотрели на меня, и Нанг буркнул: