Руперт присел на каменную скамью, чтобы успокоится и предстать перед невестой с улыбкой на лице.
Он собрался уже встать, чтобы отправиться дальше разыскивать леди Марту, как за плотными зарослями кустарника, витиевато подстриженного садовником, раздались знакомые голоса. Волей-неволей Руперт прислушался: беседовали двое — его невеста и один из охранников дворца.
— Может, я совершенно не хочу замуж, — раздраженно проговорила девушка и, судя по звуку, несколько раз постучала веером или по своей руке, или по руке спутника. — С откуда он только взялся?
— С караваном вернулся, — многозначительно заметил охранник.
— И без тебя знаю, — топнула ножкой леди Марта.
Теперь точно она ударила веером или по плечу мужчины, или по его голове.
— Давай, пока ты не стала его женой, — предложил охранник.
— Как будто меня это остановит, — фыркнула леди Марта.
Руперт поднялся со скамьи и прокрался к кустам, стараясь рассмотреть хоть что-то сквозь переплетенные ветви. Он вынул меч из ножен и, стараясь не шуметь, чтобы не спугнуть парочку, принялся осторожно срезать прутик по прутику.
Лучше бы он этого не делал — открывшаяся картина произвела на него удручающее впечатление. Охранник стоял на дорожке со спущенными штанами — его тощий зад первым бросился в глаза Руперту. Девушка же стояла, согнувшись перед ним. Руперт не сразу понял из-за кустарника, что с ней не так — он видел только ее молочно-белые ягодицы, в которые вцепились пальцы ее спутника, раздвигая их.
— Не промажь, — раздался глухой голос леди Марты из-под кринолина, наброшенного ей на голову. — Твоя дырка та, что выше. Я девушка честная, и не хочу, чтобы ты лишил меня девственности прямо накануне свадьбы.
Мужчина засопел недовольно, но ничего не сказал — он довольствовался и тем, что ему предлагали.
Первым порывом Руперта было желание прорваться аллею сквозь кустарник и поквитаться с изменщицей и ее любовником. Но уже в следующую секунду он передумал — пусть живут. Это с ним что-то не так, раз его предают раз за разом. Это ему недостойно жить.
Он вставил меч в ножны и поплелся вон из парка, а потом из дворца. На выходе его никто не попытался остановить. Кто бы посмел задержать фаворита амира? Город Руперт тоже покинул без проблем — с юноши в королевских одеждах, хоть и пешего, никто не посмел потребовать денег за выход.
Поначалу он долго брел по той дороге, по которой еще вчера вернулся в город, но потом свернул с нее в сторону песков. Там его точно искать не станут — побоятся.
Глава 15
У него некогда было имя. Только что в том толку?
Он никому не назвал бы его. А те, кто помнили его имя, боялись произносить его вслух даже шепотом, дабы не накликать беду на свою голову.
Он стал тем, кем стал — не испытывал страха ни перед оружием, ни перед выжженной землей. Пески тоже не страшили его. Он мог подолгу брести по барханам от одного колодца к другому в поисках чистой воды и достойных соперников. Только последнее время и одно, и второе стали большой редкостью.
Нет, все же воду ему порой удавалось разыскать в крошечных оазисах среди пустыни. Ему некуда было спешить, он всегда подолгу там задерживался, чтобы с любовью вычистить колодец. Это единственное, что он сделал во имя добра. Все остальное совершалось им только во имя зла.
А соперники? Когда-то многие желали с ним сразиться, чтобы избавить мир от него, но с каждой победой он становился все сильнее и сильнее, и равных по силе ему, просто не стало…
Раскаленный воздух дрожал под полуденным адским солнцем, искривляя пространство, создавая миражи и заливая пустыню своим светом от края до края.
Медленно ступая по барханам, брел белый верблюд. На нем, поджав ноги, сидел он. Одет он был просто — рубашка и широкие штаны, завязанные ремешками на лодыжках, поверх них была надета тонкая шерстяная накидка цвета индиго. Грудь перекрещивали две широкие ленты, сплетенные умелыми руками из разноцветных шелковых шнурков, концы которых оканчивались кистями. Обут он был в сандалии на широкой подошве и с загнутыми носами, сделанные специально для ходьбы по песку и по каменистой почве. Завершал наряд синий платок — тагельмуст, который полностью скрывал его лицо. И только некогда темно-голубые, как небо ранним вечером, а сейчас красные от ветра и песка глаза оставались открытыми.
Любой бы сразу понял, перед ним воин, даже несмотря на то, что не видел у него оружия в руках.
Невысоко над ним в выгоревшем от зноя белесом небе парил, расправив крылья, ворон, подыскивая место, где можно спрятаться в тени барханов от палящего солнца — до следующего колодца и настоящей тени еще день пути. Только там они смогли бы отдохнуть и запастись водой для следующего перехода.