— Впереди на песке кто-то лежит, — проговорил ворон, опускаясь воину на плечо.
— Кто там может лежать? — невозмутимо отозвался тот. — Зверь какой-нибудь издох. Труп его не успели сожрать гиены. На много миль вокруг только мы с тобой да Орион, — воин похлопал по спине верблюда, — живые существа в этих проклятых Создателем песках.
— Я тебе говорю, — фыркнул ворон, — на песке кто-то лежит.
— Даже если и лежит, — снова проговорил воин, — то нам что с того? Нам нужен соперник, а не труп его.
— Ты всех извел, — снова фыркнул ворон, опускаясь на верблюда позади воина. — На твоем месте я сам бы взрастил его. Научил всему, что знаешь, а потом с ним сразился.
— В твоих словах есть доля истины, — согласился с ним воин, мерно покачиваясь в такт шагов верблюда.
Они остановились недалеко от лежащего на песке тела, пытаясь разглядеть, жив человек или мертв.
— На нем королевские одежды, — прошептал ворон и почему-то поежился, втянув голову в плечи.
— Сам вижу, — отозвался воин, слезая с верблюда и решительно направляясь в сторону неподвижного тела. Он никого не боялся — ни мертвых, ни живых.
Нисколько не опасаясь, он присел перед лежащим человеком на корточки, с трудом расцепил его пальцы, сомкнутые на шее мертвой гиены, и только затем перевернул его на спину. Человек, юноша, был еще жив. Во всяком случае, он дышал, его грудь мерно поднималась и опускалась.
Воин извлек из складок своей одежды небольшой бурдючок с вином, разбавленным водой. Он приподнял юношу за плечи и смочил его губы жидкостью из бурдючка. Тот, не открывая глаз, сделал несколько жадных глотков и только потом взглянул на воина.
— Туарег, — прошептал он, снова впадая в небытие.
Воин молча махнул рукой ворону, чтобы тот подвел нему верблюда и заставил его лечь на песок.
— Ты хочешь его забрать с собой? — ворон, обернувшись на всякий случай небольшим драконом, изверг струйку пламени.
Воин кивнул.
— Он силен духом, раз смог задушить джинна, не позволив себя сожрать. Это не гиена, это гуль, — сказал он. — И я послушаюсь твоего совета — взращу из него достойного соперника.
— Не пожалей об этом, — дракончик снова поежился.
Воин с предосторожностями положил тело юноши на верблюда, предложив дракончику поддерживать его, а сам решил пойти рядом.
О чем собственно ему сожалеть?
Об ушедшей молодости? Он когда-то тоже был молод и красив, как этот юноша. Только о ней он порой сожалел. Ни о чем больше. Все остальное у него было.
Воин нахмурился, вспоминая себя в далеком прошлом.
Почему он им поверил? Побоялся расстаться с сокровищами? С проклятыми, как выяснилось гораздо позже, сокровищами. Они тогда только посмеялись, когда умирающий караванщик, сраженный им, попытался их предостеречь. Рубины, изумруды, золото и жемчуга притягивали взор, не позволяя расстаться с ними.
Они, некогда два его друга, оставив его одного в пещере, случайно обнаруженной в песках, сторожить богатства, на самом деле бросили его. Они не оставили ему даже воды, пообещав вернуться с вьючными животными как можно скорее, чтобы вывезти сокровища. Не поверили они караванщику, что вывезти найденные богатства из пещеры нельзя — их можно только сторожить и пополнять.
И он стал рабом пещеры — убивал всех и каждого, кто входил в нее и прикасался к его богатствам. Он вынужден был убить и двух своих бывших друзей — они стали его соперниками, первыми в длинной череде поединщиков, пожелавших забрать сокровища из пещеры, думая, что он уже давно умер от жажды и голода. Они даже удивиться не успели, как были сражены огненным вихрем его помощника.
И теперь два их выбеленных солнцем скелета «охраняли» вход в пещеру.
Победитель получает все — от следующего соперника ему в качестве трофея достался обоюдоострый меч и тагельмуст цвета индиго. Так он стал туарегом. С тех пор его лица никто не видел. А если бы увидел, то сразу бы умер, пронзенный кинжалом в самое сердце.
Его боялись, о нем слагали легенды…
— У него шамшир, — проворчал дракон, снова оборачиваясь вороном.
— Вижу, не слепой, — равнодушно отозвался воин. — Лицо скрыто под платком, но не глаза. Ты же знаешь.
— Почему он не воспользовался мечом, а задушил гуля руками? — нахохлился ворон.