— То и сказал, — снова прохрипел Руперт, не вдаваясь подробности, — нечего там делать. Пока что здесь лучше всего. Вот когда совсем тоскливо станет, тогда и пойдем.
Болдер не стал уточнять и выпытывать у него ничего больше — захочет, сам расскажет. Он снова ткнул Руперта локтем в бок, тот недовольно поморщился от такого «несколько неласкового обращения».
— Нам с тобой надо хлебом разжиться для ужина. А Лукас с Клосом позаботятся о чем-нибудь другом, — сказал он негромко Руперту и потянул его за рукав куртки в проулок.
Вот так, теперь у него будет каждый день забота о хлебе насущном. Спереть, украсть, стырить, прикарманить, уволочь — это то, чем он будет заниматься с утра до вечера, чтобы не сдохнуть с голода.
— Я никогда не крал, боюсь, у меня не получится.
Руперт поежился от одной только мысли, что ему предстоит взять в руки чужое.
— Верю, — согласился с ним Болдер. — Положись на меня. В каждом ремесле надобно уменье. Вот ты, например, чем владеешь в совершенстве?
— Милорд, я требую, чтобы военному ремеслу моего оруженосца обучали те же наставники, что и меня.
Дитмар, ожидая ответа от лорда Сиджи, посмотрел тому прямо в глаза. Герцог, зашедший полюбоваться на успехи своего сына в ратном деле, только кивнул в ответ. Он давно уже смирился с тем, что на оруженосца сына тратится денег из казны ничуть не меньше, чем на самого Дитмара. Придется доплачивать еще и за уроки фехтования. Впрочем, ему не было жалко денег на военное искусство, был бы толк. Если в способностях своего сына он не сомневался, видел результат, то вкладываться в смазливого парня, в которого постепенно превращался оруженосец, слуга, совершенно не хотелось…
Руперту никак не удавались бои с лордом Дитмаром — он безумно боялся его сильно ударить или случайно поранить. А тот считал, что он не старается стать воином, рыцарем, и безумно сердился, когда его меч или кинжалы вновь и вновь оказывались у груди Руперта.
— Я в следующий раз не остановлюсь и проткну тебя насквозь, — как-то пообещал он в гневе и с силой отбросил в сторону ни в чем не повинное оружие.
— Не стоит этого делать, — остановил Дитмара наставник, поднимая парные кинжалы с пола. — За вас это сделают другие. Дайте вашему слуге в соперники опытного воина герцога, а сами с удовольствием взгляните, как тот насадит его на меч, как цыпленка на вертел.
Дитмар был так безумно зол на Руперта, что дал согласие на поединок. Он уселся на высоком стуле, где обычно восседал его тренер — с высоты лучше были видны движения и ошибки сражающихся.
Начальник охраны замка и он же личный телохранитель герцога сам выбрал рыцаря для поединка с оруженосцем молодого лорда. Ему самому безумно хотелось взглянуть, как накажут «зазнайку». Он ненавидел Руперта всей душой, считая, что тот занимает место, недостойное его положения в обществе. А уж как того баловали при этом непонятно за какие такие заслуги, совсем ни в какие ворота не лезло. Он столько лет служил его милости, но такими привилегиями не наделен и ночевать должен уходить вместе со всеми в казармы. А у молодого льстеца имелись в замке личные апартаменты с камином.
Точно таких же, несправедливо обделенных, набралось достаточно много, и скоро небольшой тренировочный зал не смог вместить всех желающих взглянуть на поединок. Слухи быстро распространяются по замкам! Пришлось всей огромной толпой покинуть тесное помещение и организовать ристалище прямо за казармами, где обычно обучались ратному делу новобранцы, с утра до вечера размахивая мечами.
Под радостные крики и улюлюканье на посыпанной мелким речным песком площадке появился один из рыцарей герцога. На последних прошедших турнирах он всегда оказывался среди победителей, если не в поединках, то уж в массовых боях совершенно точно. Опыт подобных «драк», по крайней мере, у него имелся.
Рыцарь скинул нательную рубаху, обнажившись до пояса и продемонстрировав собравшимся красоту тренированного тела, пройдясь кругом, поигрывая мышцами и потрясая руками. Толпа взвыла от восторга. Сейчас он покажет этому щенку…
В центр импровизированного ристалища вытолкнули перепуганного насмерть Руперта. По пути чьи-то руки стащили и с него одежду, тоже обнажив до пояса.
Решено было, что поединок будет продолжаться до «первой крови» или до того момента, пока его не остановит молодой лорд.
Самые предприимчивые тут же стали принимать ставки — сколько времени сможет продержаться оруженосец против рыцаря. Смелые дали Руперту не более трех минут, пессимисты же решили, что победу рыцарь себе обеспечит секунд за тридцать, не более того.