— Гиена? — Руперт поднял глаза на мастера. — Ах, да, гиена. — Кивнул он. — Я не позволил ей сожрать меня, задушил ее голыми руками.
— Так уж и голыми? — усмехнулся мастер.
Руперт протянул ему свои раскрытые ладони.
— Если оставаться до конца честным, — сказал он, — то в перчатках. И после своей смерти она спасла мне жизнь — я утолил жажду ее кровью.
— Проходи к столу, — кивнул мастер. — Ты пришел как раз к обеду.
Не успел Руперт прилечь на подушки под грецким орехом, как мастер неожиданно схватил нож со стола и без предупреждения метнул в него. Руперт легко поймал его и крепко сжал в ладони. Острый нож разрезал перчатку и слегка оцарапал кожу. Несколько капель крови, просочившись, упали на землю. Не успев коснуться ее, они обратились ядовитыми змеями, которые с грозным шипением поползли к мастеру.
— Стоять! — крикнул Руперт, вынимая шамшир.
Змеи послушно остановились, повинуясь его приказу.
Руперт растерялся — он кричал не змеям, а мастеру, чтобы тот не двигался, собираясь уничтожить ползучих гадов взмахом меча.
— Что же, все понятно, — миролюбиво произнес мастер. — Ты стал тем, кем стал.
— И кем же? — Руперт удивленно взирал то на старика, то на змей, выполнявших любой его приказ, даже мысленный.
— Тебе довелось придушить не гиену и испить ее крови. — Мастер поднял палец. — То быль гуль.
— Кто? — растерялся Руперт.
Он впервые услышал о таком создании.
— Джинн… — Покачал головой мастер, протягивая Руперту миску риса с фруктами. — Небось слышал о таких?
— Слышал. — Кивнул Руперт. — Только я не понимаю, при чем здесь джинн и я.
Рис был приготовлен бесподобно, и он заметил, как полностью умял полную миску.
— Все очень просто, — проговорил мастер, с достоинством поглощая еду. — Ты убил гуля — приобрел его силу, испил крови джинна — получил его магию.
— Что, я теперь колдовать могу? — рассмеялся Руперт.
— Не совсем, — ответил серьезно мастер.
В отличие от своего бывшего ученика не видел он ничего смешного в том, что произошло с ним.
— Пройдет много времени, — продолжил он строго, — прежде чем научишься подчинять себе силу и справляться с магией. А пока для начала попробуй своих жутких змей обратить в птиц, например.
— Как? — Растерялся Руперт.
— Как-как? — Рассердился на него мастер. — Силой мысли. Как же еще?
Руперт зажмурился, пытаясь представить вместо ядовитых гадов вполне себе достойных пернатых. Он вздрогнул. Как там Талис? Нужна ли ему помощь?
«Не нужна». — Словно услышал он голос ворона.
Без труда проникнув в комнатушку, некогда отведенную Руперту, Талис был поражен, что туда никто не входил с момента последнего выхода из нее хозяина. Даже простыни еще хранили его запах. Быстро вытащив из шкафа вещи Руперта и прихватив теплый плащ, подаренный самим амиром, Талис присел на самом краю кровати, приготовившись любому вторжению и собираясь покинуть комнату при первой же возможности, как только хождение по коридорам дворца прекратится. Сам-то он мог оставаться незамеченным, а вот чужие вещи в его руках сделать невидимыми никогда не получалось.
Глава 18
Неожиданно Талису пришла в голову абсолютно сумасшедшая идея, что сидеть без дела? — проникнуть в гарем амира и еще раз попытать его наложниц. Только теперь он будет спрашивать не о красавице Акташе, а о ее служанке. Ведь им с Рупертом именно ее надо разыскать в первую очередь. А в гарем новых девушек доставили, может, они принесли новости с воли.
Осталось решить в каком виде предстать перед наложницами.
Одной из них? Вряд ли сопернице за любовь амира они что-то расскажут. Не побили бы, пока стражи не видят.
Евнухом? Талис мысленно рассмеялся, представив себя толстым бесполым существом. И ему ничего не скажут. Наложницы ненавидели их, как и стражников.
А вот…
Вряд ли в гареме известно, как выглядит повар или повариха амира. Мимо стражи и евнухов он пройдет незамеченным, а уже перед девушками предстанет в виде толстой тетки с подносом, на котором в изобилии будут лежать фрукты и сладкие лепешки.
Только бы не перестараться.
Талис незаметно выскользнул из комнаты Руперта, накинул невидимость и, стараясь ни с кем не столкнуться, поспешил на кухню.
— Вот это невезенье, — выругался он негромко, чтобы пробегающие мимо него слуги ничего не услышали.
Среди поваров и поварят не было ни одной женщины, впрочем, это и понятно — все они только в гареме, и молодые, и не очень. Но на кухне не обнаружилось и ни одного старика.