— Нет, — чужое дыхание пощекотало на этот раз шею Руперта. — У нее никогда не было сердца — прекрасная Акташа никого не любила, кроме своего отражения в зеркале.
— Кто же тогда обратил ее в камень? — удивленно проговорил Руперт. — И зачем придумал легенду о ее якобы утерянном сердце?
— Легенду об утерянном сердце придумала сама прекрасная Акташа, — проговорил голос все так же тихо, чтобы слышал только Руперт. — Иначе как она смогла бы объяснить Фаизе, что никого не любит? А в камень обратил ее я. Ты хочешь услышать, как и зачем?
— Нет, — покачал головой Руперт.
История чужой бездушной возлюбленной его не интересовала. Ему бы разобраться с женщинами, с которыми сводила его судьба.
Он так увлекся беседой с Повелителем Ночи, что совершенно перестал следить за тем, что делала Фаиза. А девушка, устав тщетно долбить по камню кинжалами, приставила их к своей груди.
Руперт не стал выяснять, что она собиралась сделать — проверить на прочность свои латы или свести счеты с жизнью, — и только его реакция джинна позволила мгновенно оказаться возле девушки и вырвать баллоки у нее из рук.
— Нет, бабы определенно дуры, — хмыкнув, проговорил Повелитель Ночи. — Вот чего, спрашивается тебе не хватает в этой жизни? — спросил он, обращаясь к зареванной Фаизе.
— Хочу вечно находиться рядом со своей госпожой, — ответила та между всхлипываниями.
— Отойди, — попросил Руперта Повелитель Ночи.
И до невозможности сильная рука оттолкнула его на кучу сокровищ, подальше от входа в пещеру и того места, где стояла каменная колонна.
— А не передумаешь? — переспросил Повелитель Ночи у Фаизы. — Обратного пути не будет. Ты не сможешь мне сказать, что не хочешь больше быть рядом со своей госпожой.
— Нет, никогда, — Фаиза молитвенно сложила руки на груди. — Только рядом с ней. Другого счастья и радости мне не надо.
— Отвернись, — приказал Повелитель Ночи Руперту. — И ты не подсматривай, — добавил он, обращаясь к Талису.
Пещера содрогнулась, как при землетрясении — с потолка на голову Руперта посыпался мусор, а по спине побежали мурашки. Он, конечно, ничего не боялся, но не видя, что происходило за спиной, даже ему, новоявленному джинну, становилось жутковато.
— Ну вот и все, — раздался довольный голос. — Можно взглянуть на рук моих творенье.
Руперт не спеша обернулся.
На входе стоял молодой мужчина, его ровесник. С трудом верилось, что это и был Повелитель Ночи. И только грустные глаза, которые единожды удалось увидеть Руперту, выдавали его истинный возраст.
— Нравлюсь? — спросил мужчина улыбнувшись.
— Хорошо получилось, — ответил Руперт, с удовольствием рассматривая две изящные каменные колонны на входе — в самом верху под сводами пещеры только искушенный наблюдатель мог заметить, как два лица на колоннах улыбались друг другу. Они были счастливы.
— Вот и пусть стоят две воительницы на входе и охраняют сокровища драконов, — хмыкнул Повелитель Ночи. — Благодаря тебе теперь у этих несметных богатств нет стража. А может, все же останешься?
И он выразительно взглянул на Руперта.
У того екнуло сердце — с Повелителем Ночи не поспоришь.
— У тебя здесь ничего нет, — ответил он слегка дрогнувшим голосом, — что могло бы заинтересовать меня.
— Ой ли? — усмехнулся Повелитель Ночи. — Здесь и золото, и серебро, и драгоценные камни, и жемчуга. Или ты хочешь взглянуть на мои бриллианты?
— Нет, — Руперт покачал головой. — Ты можешь мне предложить честь? Где, в какой куче она валяется никому не нужная? Вот ее я бы взял, и не одну, а побольше, чтобы не задумываться о бесчестье. Или… — он задумался ровно на секунду, — к твоей родниковой воде всегда есть буханка свежего хлеба? Ты был в пекарне сам-то хоть раз? Где так одуряюще пахнет свежей выпечкой, а рот мгновенно наполняется слюной. И никакие изысканные кушанья мира не сравнятся с горбушкой хлеба, просто посыпанной солью.
— Я обязательно попробую, — отозвался Повелитель Ночи. — Ты так вкусно рассказываешь. Ну, прихвати хотя бы горсть серебра. Пригодится, чтобы ты всегда мог купить свежий хлеб.
— Э, нет, — отмахнулся от него Руперт. — Твои сокровища прокляты. Не надо мне и медяка от вас.
— Бери, бери, — хмыкнул Повелитель Ночи. — Я сниму проклятие. А Талис при желании обратит серебро в так любимые тобой медяки. Он это может. И его забирай с собой. Один он с ума сойдет от скуки.
Не снимая перчаток, Руперт сунул в кучу руку и извлек оттуда несколько серебряных монет.
— Вот эти, — вздохнув, произнес он. — Больше мне не надо. Остальное мы с Талисом заработаем.