Выбрать главу

Караванщик вынул из мешочка, висевшего у него на животе, два крупных камня — рубин и изумруд — и протянул их Руперту на раскрытой ладони. Тот изумленно взглянул на него. Это что, плата за спасенную жизнь?

— Нет, — покачал Ланзо головой, словно прочитал мысли Руперта. — Это рекомендации амиру Файзулле ибн Басиму. Служи ему верой и правдой. За деньги верным быть так просто.

Руперт усмехнулся — он уже пытался стать преданным и верным. И что из этого вышло? Ни чести, ни достоинства, ни денег — ничего.

— А друга своего, Болдера, оставь мне, — попросил Ланзо. — Я его не обижу, приближу к себе.

— Он свободный человек, даже не мой слуга, — проговорил Руперт. — Я не волен распоряжаться им и решать за него. Как он решит, так и будет.

— Я переговорю с ним, — похлопал караванщик его по плечу. — А камни возьми. Не поступишь на службу, продашь их — на какое-то время вырученных за них денег на жизнь хватит.

Руперт улыбнулся и кивнул.

— Спасибо, — произнес он дрогнувшим голосом.

Посторонний человек сделал ему такой богатый подарок, можно сказать, ни за что. А лорд Дитмар… Нет, на него он не в обиде — тот одевал его, обувал, выучил военному ремеслу, обучил грамоте. Нет, жаловаться грех. И все же… Лорд Дитмар ничего не сделал по велению сердца. Или он, Руперт, ошибается? Хочет объяснить и оправдать поступок своего господина тем, что тот его нисколько не любил? Или тому было проще пожертвовать его честью, чем леди Абигейл или собственной? В сущности, какое он имел право осуждать его? Ведь это не лорд Дитмар лишил девственности невесту Руперта, а он совершил мерзкий поступок. Правда, совсем не помнил, как такое могло произойти…

Ланзо закряхтел и стал выбираться из повозки. Руперт протянул ему руку, пытаясь помочь.

— Я еще в состоянии слезть на землю самостоятельно, — вздохнул караванщик. — А вот на коня уже взгромоздиться не смогу. Ноги… Совсем не держат порой. А сила в руках еще имеется. Даже обидно. Да… — он порылся среди мешков своей повозки, — это тебе.

Ланзо протянул Руперту сверкающий сталью кривой шамшир в ножнах.

— Настоящий? — не поверил тот и отступил на шаг назад.

Руперт много слышал о таком оружие, о которое можно было порезаться, настолько острое оно, лишь взглянув на него, но ни разу даже не прикасался к эфесу и теперь с завистью взирал на сокровище, не смея взять в руки.

— Бери, — приказал караванщик. — Тебе нельзя явиться к амиру с теми потешными мечами на поясе, что у тебя.

— Но как? — удивился Руперт. — Не могу, — потупившись, покачал он головой.

— Можешь, — усмехнулся Ланзо. — Еще как можешь, — повторил он. — Если не ты, то кто? Пока я не встретил более достойного воина. Я назову тебе имя мастера и укажу его адрес. Тех талеров, что у тебя завалялись в кошельке, хватит, чтобы заплатить ему за уроки владения сим оружием. А теперь пошли обедать…

Руперт благоговейно принял меч из рук караванщика и сразу подвесил его лезвием вниз к левой стороне пояса на двух ремнях — оставлять его в повозке, как это делал до него Ланзо, он не был готов. Рубину с изумрудом он обрадовался гораздо меньше, чем шамширу. Теперь можно предстать и перед амиром не стыдясь.

Только вот расставаться с Болдером не хотелось — он привык к нему, его болтовне, стряпне, сопению по ночам. Как они будут друг без друга? А с другой стороны, Болдер не воин. Что ему делать у амира? Руперт зажмурился и, чего не делал очень давно, чуть не заплакал, как в детстве.

— Ну-ну, — потрепал его по волосам Ланзо. — У тебя будет еще время привыкнуть к мысли, что друга придется оставить при мне. Не говори ему ничего — я сам сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться…

Легендарная столица Патисиды встретила входящий в городские ворота караван проливным дождем.

— Это к удаче! — прокричал Ланзо, подставляя под небесные струи лицо и грозя кулаком тучам.

— Да, уж, — недовольно проворчал промокший вмиг до нитки Руперт.

Болдер же с первыми каплями дождя юркнул в идущую следом повозку, попробовали бы не пустить повара, оставив друга, на повозке которого не было тента, мокнуть под ливнем.

Может, и вправду, к удаче.

Дождь разогнал по домам праздношатающихся, и караван без особых заторов прошел по узким кривым улочкам с бесконечными торговыми рядами к караван-сараю, где заканчивался их долгий путь.

Руперт ругал себя последними словами — он так и не поговорил с другом. А сейчас во всеобщей суете не представлял, как это лучше сделать. Он взглянул на Ланзо, пытаясь понять, сказал тот Болдеру, что тот остается с ним, а с Рупертом ему придется расстаться буквально сейчас. Но главному караванщику было не до него.

— Пойдем, прогуляемся по столице, глянем на достопримечательности, — потянул Руперт друга за рукав. — Когда еще удастся вот так беззаботно побродить по городу?

В чем-то он был прав — в их услугах Ланзо больше не нуждался, жалованье им выплачено сполна. Почему бы не пройтись после непрерывной тряски либо в повозке, либо в седле. К тому же в Брассере было на что взглянуть. Город представлял собой удивительную смесь древних глинобитных домов, узких улочек и шумных рынков, а также кварталов с булыжными мостовыми. Руперт бывал здесь с лордом Дитмаром единожды, правда, очень давно, сопровождал его в поездке, будучи еще пажом. Хотел посмотреть, как сильно изменился с тех пор город. Но больше он желал затащить своего друга в какое-нибудь тихое местечко, где можно было поесть, выпить чая — вино в здешних харчевнях не подавали — и поговорить об их дальнейшей судьбе.

— Пойдем, — неожиданно согласился Болдер, хотя еще минуту назад, поддавшись всеобщей суете, кидался помогать таскать мешки с товарами.

Уютный дворик с тенью и дастарханом нашли не сразу, пришлось на самом деле погулять по городу и попялиться на дворцы и мавзолеи. Чайханщик выставил перед друзьями искусно разрисованное блюдо с бриани, пиалы с чаем, халву, орехи и засахаренные фрукты в вазочках. Они глазами съели бы и больше, но в последний момент все же разум возобладал над желудком, и от тикки пришлось отказаться. И к тому же возлежать долго рядом с накрытой скатертью они не собирались. Им требовалось лишь поговорить и пойти либо в одну сторону, либо в разные.

Руперт вздохнул, он так и не смог начать неприятный для него разговор, и подцепив рис рукой, стараясь захватить побольше миндаля и изюма, в не только баранины, отправил его в рот. Пока жевал, придумывал слова, которые все не шли на ум.

— Мне надо с тобой поговорить, — первым не выдержал напряженного молчания Болдер.

— Мне тоже, — покачал головой Руперт.

Он снял с пояса кожаный кошелек, туго набитый медяками, и выложил его перед другом.

— Что это? — спросил тот изумленно.

— Это твое, — сказал Руперт, — честно заработанное.

— Но… — не понял его Болдер. — Со мной главный караванщик рассчитался сполна.

И он кинул на дастархан такой же туго набитый кошелек с вензелем Ланзо.

— Ты не украл его? — испугался Руперт.

— Брось, — расхохотался Болдер, — никогда не брал чужого. А теперь вдвойне не смог бы взять. Главный караванщик всем выдал жалование в таких кошельках. И…

Он замялся.

— Даже не знаю, как сказать тебе…

— Да говори уж, как есть, — вздохнул Руперт.

— Он предложил мне сопровождать с ним караваны, — выдохнул Болдер. — И положил жалованье за сезон такое, что теперь я смогу купить дом, жениться на порядочной девушке, родить детей.

— Это же хорошо, — грустно улыбнулся Руперт, осознавая, что он опять остается один, — просто отлично.

— Да… Но… — в ответ ему точно так же улыбнулся Болдер, — тогда я не смогу пойти с тобой к амиру в качестве твоего слуги.

— Зато я буду знать, — зажмурился Руперт. Ему не хотелось, чтобы друг заметил, как подозрительно заблестели его глаза. — Что меня встретит не слуга, а друг, когда я вернусь с очередного задания амира, что у него все хорошо и ему не нужно думать о хлебе насущном, что у него в кошельке не только медь, но и серебряные талеры. А слугу мне не надо… Я рад, что у тебя все сложилось. Дорога, которую мы выбрали, оказалась верной. Спасибо тебе…