— Юный герцогский сын сбежал из замка… Обещали за него вознаграждение тому, кто вернет его назад в замок целым и невредимым.
— Мальчишка только-только стал совершеннолетним и на тебе… — добавил другой посетитель таверны. — А у герцога других наследников больше нет. Даже незаконнорожденных.
— И много дают? — спросил из своего угла Руперт, оторвавшись от вина.
— Много. Не унесешь, — расхохотался сидевший за соседним столом здоровяк, увешанный с головы до ног оружием. — Если бы была хоть одна отличительная примета, давно бы схватили парня и вернули безутешному отцу. И городские ворота закрыли — никого без досмотра не выпускают, и все безрезультатно.
— Что, совсем-совсем ничего? — усмехнулся Руперт. — Ни шрама, ни царапины, ни родинки, по которым можно опознать сына герцога?
— Есть одна отличительная примета, говорят, — хмыкнув, отозвался хозяин таверны.
Посетители, которых с утра было немного, повернули головы в его сторону и приготовились внимать каждому его слову. Даже не верилось, что тот может поделиться такой важной новостью.
— У молодого герцога, как сказала его кормилица, родинка размером с просяное зернышко.
— Где, где? — зашумели все.
— На левом яичке, ближе к паху…
В таверне мгновенно стало тихо, каждый обдумывал сказанное — правда или ложь.
Первым пришел в себя Руперт и громко расхохотался на всю таверну:
— Довольно смешно будет выглядеть со стороны — найдешь парня, подходящего по возрасту и просишь его приспустить штаны, чтобы посмотреть он это или не он.
Следом за ним рассмеялись все остальные, включая хозяина таверны.
— Но так говорят, — произнес он, вытирая слезы, выступившие от смеха, и дергаясь всем тучным телом. — А еще говорят…
— Все, на сегодня хватит, — остановил его здоровяк, тоже колыхаясь от смеха. — А то завтра поржать будет не над чем.
Пока они смеялись, в таверне появился еще один посетитель — паренек возраста сбежавшего сына герцога. Испуганно озираясь по сторонам, он пробрался в самый дальний угол и уселся за стол, за которым пил дешевое вино Руперт.
Поначалу тот хотел ему указать, что есть свободные места за другими столами и надо было спросить разрешение у него. А вдруг ему не понравилась бы его компания? Но паренек не выглядел грязным бродяжкой, и Руперт, махнув, не стал ничего говорить. В нем нет-нет да просыпался бывший фаворит, который кидал в казематы таких вот пареньков, если они ему почему-то не нравились.
Парень уплел миску чечевичной похлебки, самое дешевое блюдо, которое нашлось в таверне, запил компотом и стал нашаривать на поясе несуществующий кошелек, по крайней мере, так показалось Руперту.
— Был же, — чуть не заплакал он, показывая кожаные ремешки, на которых висел когда-то кошелек. — Украли, срезали…
— Тихо, замолчи, — попросил его Руперт.
Он кинул на стол монету, явно превышающую по стоимости выпитое им вино и съеденную парнем похлебку.
— Пойдем, — Руперт поднялся, подхватил парня под руку и повел на выход.
Тот едва успел вскочить с лавки и теперь еле поспевал за ним.
— Сдачи не надо, — махнул рукой Руперт хозяину таверны. — Я зайду завтра, — пообещал он.
Хозяин всегда был рад щедрому посетителю, поэтому даже не сразу сообразил, куда тот повел парня, который сидел с ним за одним столом. Когда хозяин с другими посетителями таверны выскочили на улицу, след Руперта давно простыл. И где его искать, непонятно. А придет завтра, и спросить с него будет нечего. Какой парень? Не было никакого парня. Привиделся он им всем после разговоров о сбежавшем сыне герцога. Ведь никто толком и не разглядел его…
Руперт молча довел своего нового знакомого, который назвался Гоц, до дома, где квартировал. Он был уверен, что старики приютят и паренька.
— И почему ты сбежал из замка? — спросил Руперт, когда был уверен, что теперь их точно никто не услышит.
Он ни на секунду не усомнился, что за стол с ним сел сын герцога.
— Совесть, честь… — парень презрительно скривил губы. — Отец только об этом твердит, а при этом хочет женить меня на леди без совести и чести…
— Я бы тоже сбежал, — согласился с ним Руперт. — И как тебе удалось это сделать?
— Это как раз было несложно, — обрадовавшись, что его не отведут назад в замок, начал рассказывать Гоц, — прихватил несколько простыней, сплел веревку и спустился с крепостной стены прямо в ров. Переплыл его и очутился на воле.
— Повезло, простыни крепкими оказались, — хмыкнул Руперт, — мог сорваться и сломать шею. Что делать-то собираешься?
— Податься в наемники, — как само собой разумеющееся сказал парень. — Мне бы только из города выбраться…
— А оружие где собирался добыть? — спросил Руперт и скептически поджал губы. — Без оружия в наемники не примут.
— У меня же деньги были, — жалобно проскулил Гоц. — Немного, но на хороший меч хватило бы. Украли… Теперь не знаю, что делать.
Он чуть не плакал.
— Ладно, подумаем, как помочь твоему горю.
Руперт остановился, огляделся по сторонам — выжженная солнцем улица была пуста, кроме них, ветра и пыли, никого. Быстро схватив рукой Гоца за голову и наклонив его, втолкнул в распахнутые двери мазанки. Не надо, чтобы кто-нибудь заметил, куда они вошли.
========== Глава 12 ==========
Теперь все, если он хочет помочь парню, стоит подождать, когда Назар поведет караван в обратный путь. У того среди воинов была одна девушка — его дочь. Теперь будет две. Ведь никто не знал, сколько у главного караванщика дочерей и дочь ли она его вообще.
Мысль переодеть парня девушкой пришла в голову Руперту, как только он вывел его из дверей таверны и помчался с ним, взвалив на плечо кулем, в первый же проулок, пока другие посетители не очухались и не заподозрили неладное. Совсем еще мальчишка. Куда ему жениться? Ну и что с того, что стал совершеннолетним? До настоящего совершеннолетия еще, ой, как далеко. Повзрослеет, когда научится отвечать за свои поступки. А сбежать из отцовского дома — невелик подвиг. Пусть побродит по миру, присмотрится, узнает по чем лихо. Потом вернется, остепенится, тогда и женится на той, которую выберет сам.
Старики нисколько не удивились, когда в их доме появился еще один жилец. Хозяин молча кинул ему циновку вместо матраца, мол, вот твоя постель теперь, хозяйка стала готовить чуточку больше чечевичной похлебки. А по вечерам не один, а уже двое благодарных слушателей внимали историям о стародавних временах.
— А почему караваны не идут через пустыню? — спросил как-то Гоц, когда очередная сказка закончилась — Ведь в обход гораздо дольше и небезопаснее. — Вы так много знаете, — добавил он тихо.
— Давно это было, — произнес старик. — Но уже поздно, поэтому эту сказку я поведаю уже только завтра.
— Ну хоть самое начало… — молитвенно сложил руки Гоц на груди.
В его глазах плескалось такое неподдельное любопытство, которое было заметно даже в тусклом свете масляной лампы, что рассказчик не смог устоять.
— Только самое начало.
Старик подхватил тощенькое одеяло и закутался в него, словно ему неожиданно стало холодно. Он внимательно осмотрел всех, включая и свою жену, потом затянул песню. Какая сказка без песни? Он и другие истории рассказывал, словно пел.
— Давным-давно, жили на земле повелители пяти стихий — огня, земли, воды и ветра… Драконы…
— Дедушка, ты назвал только четыре стихии, — перебил рассказчика Гоц. — А пятая?
Старик перестал петь и взглянул на парня, словно видел его впервые.
— А ты внимательный слушатель, — похвалил он его. — Это только начало сказки. Завтра, уже только завтра расскажу дальше.
Кряхтя, старик поднялся с коврика, на котором сидел и побрел в свой угол. Он так и не скинул с плеч одеяло, хоть ночь стояла душная и теплая. Надо вспомнить и эту сказку. Ему всегда становилось холодно, когда он рассказывал о Драконах…