— Китти вышла за меня замуж и совершенно довольна, — с чувством собственного достоинства произнес Алистер Мак-Крейг.
— Ты женат всего год, мой дорогой мальчик. Дай срок! А пока не будем спешить с выводами…
Заметив, что эти слова обидели племянника, герцог поспешно добавил:
— Ты поступил абсолютно правильно, когда не стал говорить Китти о наших планах. Никогда не доверяй женщине тайну, если в этом нет особой необходимости. Кроме того, как я уже говорил, чем меньше людей в это посвящено, тем лучше! А то как бы при благоприятном исходе дела у нас не нашлись подражатели — уж слишком велик соблазн!
— Я придерживаюсь того же мнения, что и вы, дядя.
— Тогда держи рот на замке! Надо еще убедить нашу актриску, что молчать — в ее же собственных интересах, в противном случае она не получит обещанных денег!
Герцог взглянул на часы, висевшие над камином. Без одной минуты двенадцать.
Племянник заметил, куда смотрит дядя, и поспешно сказал:
— Я думаю, дядя Айвелл, что будет правильнее, если вначале вы один встретитесь с этой женщиной. Вы всегда умеете убедить людей действовать именно так, как вам нужно. А я могу все испортить…
И, не дожидаясь ответа герцога, Алистер Мак-Крейг направился к двери.
— На случай, если я вам понадоблюсь, я буду в утренней гостиной, — сказал он, покидая библиотеку.
На губах герцога заиграла понимающая улыбка, и, чтобы скрыть ее, он склонился над «Морнинг пост».
Собственно говоря, герцог никогда не был высокого мнения о своем племяннике. «Как похоже на него — сбежать и возложить всю ответственность на мои плечи!» — подумал он.
Тем не менее герцог был полон решимости устроить судьбу Алистера, с тем чтобы впоследствии племянник не был ему обузой.
«К черту всех и всяческих родственников! — выругался он про себя. — Они способны только отравлять человеку существование…»
Герцог устремил взгляд на газету. Похоже, в течение ближайших сорока восьми часов ему придется находиться в обществе не только своего племянника, но и доблестного Мак-Крейга из Мак-Крейга?
Подобная перспектива не слишком вдохновляла герцога, особенно если учесть обстоятельство, о котором он только что узнал из газеты. Там сообщалось, что в доме миссис Мэри Энн Кларк состоится прелестная вечеринка. Эта дама была в прошлом любовницей герцога, а ныне пользовалась покровительством главнокомандующего британской армией.
Наверняка эта вечеринка, размышлял герцог, будет того же сорта, что и скандальные сборища, шокировавшие даже легкомысленных искателей приключений, вившихся вокруг Карлтон-Хауса.
Наибольшую трудность представляла собой проблема, как удрать из собственного дома.
«Хорошо бы старик рано отправился спать, — рассуждал герцог. — Тогда я смогу спокойно улизнуть».
Он чувствовал себя как мальчишка, задумавший удрать с уроков, только в отличие от нерадивого школьника его шалости были не столь невинны.
Циничная улыбка тронула губы герцога. В этот момент дверь отворилась, и лакей объявил:
— Мисс Уонтидж, ваше сиятельство!
Герцог поднялся со стула.
После минутной паузы в комнату вошла Шимона. Она двигалась медленно, стараясь держаться с достоинством и не показывать страх, который она, к своему неудовольствию, испытывала в этот момент.
Когда она покидала свой дом, чтобы отправиться в Рейвенстоун-Хаус, ей казалось довольно простым делом предстать перед герцогом и объявить ему, что ее прислал Красавец Бардсли.
Девушка тщательно все продумала, но, когда Нэнни, по ее поручению, нашла ей экипаж и она одна отправилась в рискованное путешествие, ее вдруг охватило сильное волнение.
Уговорить Нэнни оказалось гораздо труднее, чем доктора Лесли. Шимона и в этом случае не открыла имени того, кто посулил тысячу гиней, но кухарка пришла в ужас от самой идеи такого предприятия.
— Боже мой, что сказала бы ваша матушка, если бы узнала? Что бы она подумала? — не переставала причитать Нэнни.
— Мама тоже постаралась бы спасти папе жизнь, — твердо отвечала Шимона, — а другого пути у нас нет, пойми это наконец Нэнни!
— Должен быть и другой выход! Наверняка доктор Лесли мог бы где-нибудь раздобыть деньги…
— Где же он найдет тысячу гиней?
— Неправильно это, мисс Шимона! Слыханное ли дело — вы одна уйдете из дома в город!.. Даже подумать страшно!