— Прекрасный цветок! — согласился старик Мак-Крейг. — Однако мне больше по душе фуксии, которые я могу выращивать у себя дома, в Шотландии.
— Я хорошо понимаю вас, сэр, — с улыбкой отозвалась Шимона.
Компания двинулась дальше. На пути им встретилась пагода в окружении миниатюрных китайских садиков, которые привлекли особое внимание старика Мак-Крейга.
— А что вам известно о китайцах? — обратился он к Шимоне.
— Их древняя медицина, — ответила она, — издавна славится тем, что использует для лечения больных цветы и другие растения.
— Неужели? — удивился Мак-Крейг.
— Я слышал о цыганах и простых деревенских жителях, иногда применяющих травы в качестве лекарств, — вмешался в разговор герцог, — но мне и в голову не приходило, что обыкновенные цветы тоже можно использовать подобным образом!
Шимона улыбнулась, забавляясь его недоумением.
— И тем не менее так оно и есть! Розы, например, помогают при болезнях сердца и печени и могут не только облегчить боль, но и остановить внутреннее кровотечение.
— Никогда бы не подумал! — снова недоверчиво воскликнул герцог.
— А вот ландыш помогает при ревматизме, упадке сил и если что-то не в порядке с мозгом.
— Некоторым моим знакомым это лекарство отнюдь не повредило бы, — сухо заметил герцог.
— Вы, наверное, специально изучали этот вопрос? — поинтересовался старик Мак-Крейг.
— Мою матушку очень занимали свойства различных трав и цветов, и я многому от нее научилась, — лаконично объяснила Шимона.
— Твоя жена очень образованна и начитанна, несмотря на свой юный возраст, — сказал старик Мак-Крейг, обращаясь к Алистеру, когда вся компания возвращалась через сад к ожидавшим их фаэтонам.
— Мне повезло! — с улыбкой сказал молодой человек.
— Да, и вправду повезло. Очень! — с чувством произнес старик Мак-Крейг, и его тон не оставлял сомнений в искренности его слов.
На обратном пути герцог сказал, обращаясь к Шимоне:
— Вы в очередной раз сыграли свою роль настолько талантливо и безупречно, что сумели бы покорить любую публику, если бы она вас слышала!
— Это была не игра…
— Я это понял.
— До сих пор мы вводили старого лорда в заблуждение относительно лишь одного пункта, — сказала Шимона. — Как вы считаете, не означает ли это, что… наш поступок не так уж и дурен?
Ее голос звучал просительно, как у ребенка, нуждающегося в утешении. После некоторого раздумья герцог ответил:
— Не думаю, что кто-нибудь счел бы дурным поступком желание доставить радость старому человеку. А в вашем обществе он просто расцвел, да и все страхи старого Мак-Крейга касательно будущего его внучатого племянника теперь рассеялись.
— А вдруг он когда-нибудь узнает правду? — спросила Шимона.
— Вот этого нельзя допустить ни в коем случае! Алистер совершил грандиозную ошибку, женившись на этой женщине, но я не хочу, чтобы он расплачивался за свою неосторожность всю жизнь.
Герцог произнес эти слова резко и отрывисто.
— А вы отнеслись бы к его поступку так же… если бы речь шла не о Китти, а… о какой-нибудь другой актрисе? — спросила Шимона.
— Если бы он женился на ком-нибудь вроде вас, я был бы в восторге — да и старик Мак-Крейг, без сомнения, тоже, — что Алистеру удалось отыскать женщину столь незаурядную!
— Но мужчина… не должен жениться на женщине, которая… не принадлежит к его кругу?.. Вы так полагаете?..
Наступило молчание. После некоторого раздумья герцог неторопливо ответил:
— Не буду отрицать правильность вашей догадки. Брак, по моему мнению, должны заключать мужчина и женщина, равные по происхождению.
— Таким образом, вы полагаете, что в конечном счете важнее происхождение, а не поступки человека? — с вызовом спросила Шимона.
Снова наступила пауза, а затем герцог сказал:
— Вы загнали меня в угол, из которого не так-то просто выбраться, Как я понял, на самом деле смысл вашего вопроса сводится к следующему: если джентльмен, подобный Красавцу Бардсли, или леди вроде вас поступают на сцену, то что в этом случае имеет большее значение — общественный класс, к которому они принадлежат по рождению, или их нынешняя профессия?
— Совершенно верно, — тихо подтвердила Шимона. — Именно это я и хотела спросить…
— Это зависит от того, чего хотят от жизни сами эти люди, — задумчиво проговорил герцог. — Если им доставляют удовольствие рукоплескания толпы, если им нужны успех и слава, тогда тот факт, что их не принимают как равных те, кто занимает высокое положение в обществе, не должен играть для них никакой роли — ведь они посвятили себя служению театру!