Когда Шимона достигла нижнего пролета лестницы, дым стал гораздо гуще. Она попыталась пройти через него и в этот момент увидела, что вся лестница, ведущая в холл, уже объята пламенем.
Впервые Шимона осознала, какой смертельной опасности она подвергается.
Она заторопилась по коридору, надеясь найти в конце его другую лестницу. По ней девушка рассчитывала спуститься на первый этаж.
Дым, казалось, становился все гуще и гуще. Шимона с трудом прокладывала себе путь, ощущая, как у нее горят щеки.
Но вот проклятый дым наконец поредел. Впереди Шимона увидела окно. Как ни странно, оно оказалось открытым.
«Я, наверное, пропустила вторую лестницу», — подумала Шимона.
Выглянув в окно, она увидела плоскую крышу одной из боковых пристроек, которые она видела еще накануне, сразу после приезда.
Очевидно, придется выбираться на крышу, а не пытаться снова преодолеть густой дым, который заволок все вокруг настолько, что Шимона даже пропустила вторую лестницу.
Чтобы как следует оглядеться, ей пришлось высунуться из окна подальше, она проделала это с большой осторожностью, опасаясь задеть ребенка.
Он уже перестал плакать и сейчас только время от времени жалобно хныкал — должно быть, от голода.
Передвигаться по крыше оказалось удивительно легко. Шимона направилась к парапету и только сейчас поняла, что огонь, освещавший ей путь, был отблеском пожара. Теперь стало понятно, что он возник в нижней части главного крыла замка.
Пламя зловеще потрескивало внизу, Шимону отделяло от него всего полметра.
Она перегнулась через парапет. Перед ней виднелся сад, где собрались все обитатели замка.
Должно быть, они тоже заметили ее, ибо, хотя Шимоне не было слышно, о чем они говорят, до нее доносились их возбужденные голоса и были видны протянутые к ней руки.
Жар пламени не давал девушке остановиться. Она медленно продвигалась вперед, пока не достигла конца боковой пристройки.
«Теперь, когда меня заметили, — рассуждала Шимона, — им не составит труда найти длинную лестницу, по которой я бы могла спуститься в сад».
Она обернулась и издала сдавленный крик — пожаром теперь был объят весь замок.
С того места, где притулилась Шимона, ей было видно, как жадное пламя зловещими малиновыми языками вырывается из нижних окон, а черное облако густого дыма поднимается высоко над крышей.
«Как хорошо, что я успела спасти ребенка! — подумала Шимона. — Иначе ему бы наверняка не выжить…»
Взглянув вниз, она увидела нескольких мужчин. Они бежали по саду по направлению к тому месту, где она стояла, и в руках у них Шимона, к счастью, рассмотрела длинную лестницу.
К своему ужасу, девушка поняла, что огнем теперь объято не только основное крыло здания, но и боковая пристройка, на которой она нашла убежище.
«Должно быть, огонь перекинулся и на это крыло», — догадалась Шимона.
Безумный страх охватил девушку. Он распространялся по всему ее телу с такой же скоростью, с какой огонь пожирал замок.
Шимона снова перегнулась через парапет.
Из-за густого дыма, который заволок все вокруг, ей было трудно что-либо разглядеть, но, похоже, никто не спешил ей на помощь.
Она снова тревожно обернулась и увидела позади себя все разраставшееся пламя. Но в этот момент сердце ее радостно подпрыгнуло — в дыму и огне она разглядела чью-то фигуру. Человек приближался к открытому окну, через которое Шимона выбралась на крышу. В ту же секунду девушка поняла, кто это.
Герцог подошел к ней, и она заметила, что его ослепительно белый галстук кое-где прожжен, а лицо в черных пятнах сажи.
— Почему вы не послушались меня? Я ведь сказал, чтобы вы… — начал было он, но тут заметил ребенка на руках у Шимоны.
— Этот малыш… остался там… про него все забыли… — сбивчиво объяснила Шимона.
Ее сердце пело от счастья. Он все-таки пришел за ней! Теперь ей ничего не было страшно…
Герцог внимательно посмотрел ей в глаза, а потом обнял девушку и прижал к себе. Делал он это осторожно, стараясь не потревожить ребенка.
— Ну разве можно совершать такие безрассудные поступки? — укоризненно спросил он. — Я слышал, как женщина кричала, что потеряла ребенка, но я не думал, что он находится здесь, в доме.
— Теперь с ним… все в порядке, — тихо сказала Шимона.
Ей было трудно говорить. Руки герцога, обнимавшие ее, его восхитительная близость заставили девушку забыть обо всем на свете. Все отступило на второй план. Главное — они опять были вместе, и отчуждения, в последнее время доставлявшего Шимоне столько огорчений, больше не существовало.