Как только представление заканчивалось, знаменитый актер спешил в свой маленький домик в Челси. Там его ждали Аннабел и Шимона, и ни к какому другому обществу он не стремился.
Возможно, в нем говорила склонность к пуританству, унаследованная от отца-священника, а может быть, он чувствовал вину перед собственными родителями, но как бы то ни было, свою дочь Шимону Бардсли воспитывал довольно строго.
Сама девочка, впрочем, даже не подозревала, что ее жизнь отличается от жизни других детей, а круг общения ее и ее матери был настолько ограничен, что они с таким же успехом могли бы жить на необитаемом острове.
С момента, когда Красавец Бардсли покидал свой дом, и до его прихода все в доме было подчинено одной цели — сделать это возвращение желанным и приятным для него.
С раннего детства Шимона привыкла слышать предостережения вроде: «Ты не должна беспокоить отца», «Постарайся не расстраивать его», «Не доставляй неприятностей своему отцу» и так далее. Неудивительно, что главной целью жизни девочки стало стремление доставить радость отцу.
Единственным развлечением, которое нарушало привычную рутину их повседневной жизни, было посещение театра, куда они приходили всякий раз, чтобы посмотреть Бардсли в новой роли.
Шимоне казалось, что на сцене он совсем не походил на того человека, который держал ее на коленях и ласкал.
На сцене отец становился рыцарем из исторических книжек, читанных ею.
В нем всегда было нечто возвышенное, одухотворенное, и он казался ей похожим на ангела. А девочка верила в существование ангелов с тех юных лет, когда под руководством матери научилась молиться.
Если публика боготворила Красавца Бардсли за его прекрасную наружность и волшебную игру, то дочь восхищалась отцом потому, что для нее он один олицетворял все самое прекрасное и благородное, что свойственно человеческой натуре.
Хотя семья Красавца Бардсли располагала весьма скудными средствами, ему удалось получить блестящее образование.
Он учился в частных школах, куда его приняли за небольшую плату потому, что его отец был священником. Затем, выступая в самых различных ролях, он превосходно изучил историю и усовершенствовал свой английский язык. Свои знания он старался передать дочери.
Поэтому, хотя Шимона никогда не ходила в школу и не имела возможности общаться с другими детьми, она благодаря отцу получила такое всестороннее образование, какое обычно давалось лишь мальчикам.
А мать, в свою очередь, привила дочери те качества, которые считались обязательными для благовоспитанной молодой леди.
Когда матери не стало, Шимона начала тосковать. Это чувство одиночества ранее было ей незнакомо.
Потянулись долгие томительные дни, наполненные лишь болтовней со старой няней да ожиданием минуты, когда отец вернется из театра.
Томясь одиночеством и скукой и имея массу свободного времени, девушка пристрастилась к чтению газет. Она с большим удовольствием слушала забавные анекдоты и сплетни, которые отец, возвращаясь из театра домой, рассказывал ей по вечерам.
Пока была жива жена Красавца Бардсли, он обычно обсуждал с ней проблемы и неурядицы театра, ей же он рассказывал и о тех многочисленных посетителях, что приходили к нему в гримерную. Теперь его слушательницей стала Шимона.
До сей поры девочка существовала как бы в изоляции от внешнего мира, но теперь, потеряв жену, Красавец Бардсли разрешил дочери занять место матери.
Итак, лишь достигнув восемнадцати лет, Шимона впервые начала осознавать, что ей чего-то не хватает.
Она слушала рассказы о балах, ассамблеях, приемах, роскошных вечерах в Карлтон-Хаусе, обедах в престижных клубах, куда допускались лишь люди, получившие приглашение от высокопоставленных особ.
— А я смогу когда-нибудь побывать на балу, папа? — спросила Шимона однажды вечером.
Он как раз вернулся из театра и рассказал дочери, что отклонил приглашение на вечер у герцога Ричмондского, на котором должен был присутствовать принц Уэльский.
Красавец Бардсли удивленно взглянул на дочь, как будто видел ее в первый раз.
Она была необычайно хороша в эту минуту. Платье из тонкого муслина с высокой талией подчеркивало мягкую линию ее груди, а красная бархатная обивка стула, на котором она сидела, подчеркивала нежную белизну ее кожи.
Шимона была так хороша, что у Бардсли перехватило дыхание — он вспомнил, что его дорогая Аннабел выглядела точно так же, когда они впервые познакомились.