В нескольких бойницах над ними, на городской стене, были видны силуэты стражников.
Возле моста стоял человек, закутанный в плащ. Рядом с ним горел факел, вставленный сверху в перевёрнутую бочку. Когда мы подъехали к мосту, он взял факел и осветил наши лица.
– Он со мной, – сказал Гастон, кивая в мою сторону.
Человек протянул раскрытую ладонь в широкой кожаной перчатке.
Гастон положил в неё несколько монет, и мы въехали на мост.
– Приходится платить пошлину и за тебя, хотя мы на службе короля, – с явным неудовольствием буркнул бравый сержант.
На той стороне моста стояли ещё два стражника с широкими алебардами. Здесь горели два факела на двух бочках.
– Ты за кого, Гастон, за короля, или королеву? – спросил один из них нашего сержанта весёлым тоном.
– Я за Францию, – ответил Гастон своим суровым голосом.
Стражники смотрели на меня с большим удивлением.
Гастон сказал им что я нужен коннетаблю.
Стражники сделали мне жест подойти.
Я подошёл, они поднесли факел к моему лицу и тщательно его рассмотрели; затем один из них попросил меня снять рубаху. Я взглянул на Гастона. Он кивнул головой. Я снял рубаху.
– Подними руки, – сказал стражник и сделал соответствующий жест.
Я поднял руки, и он внимательно рассмотрел всё моё тело, особенно под мышками… и мой серебряный крестик.
– Чума, – кратко сказал Гастон, когда мы продолжили путь. – Если они пропустят чумного в город, им грозит смерть. Ты – заметная фигура…Тебе надо купить нормальную одежду, а то все будут оглядываться на тебя, как на заморского попугая…
Гастон что-то ещё хотел сказать, или спросить меня, но, вспомнив, что я плохо понимаю язык, только махнул рукой…
Его отряд, вместе со мной, въехал за городские ворота, когда город покрылся мраком. Только кое-где, возле больших домов зажглись факела, не давая хорошего освещения. Почти все дома были с остроконечными крышами. Дамы и кавалеры из нашего отряда уже давно растворились на парижских улицах.
С Гастоном остались шестеро воинов и четверо оруженосцев.
– Эй, Жюль, у нас будет что быстро поужинать? – обратился к одному из них Гастон.
– Да, господин сержант, на сегодня есть, – ответил Жюль широко улыбаясь.
Это был маленький, упитанный, весёлый, и бородатый человек. Ему было удобно сидеть на широкой спине мула, а тому, по всей видимости, его везти… С нами ехала одна из повозок – с двумя подстреленными кабанами…
Мы въехали на небольшую площадь. Несмотря на плохую видимость, я разглядел в самом её центре сразу три виселицы. На одной из них кто-то висел. Мы пересекали площадь и приблизились к её центру: я увидел человека без головы, причём повешенного за ноги. Его страшная голова с открытыми глазами и ртом стояла рядом на пеньке, именно стояла на том, что осталось от шеи…
При виде этой головы с открытыми безумными глазами меня замутило, и я схватился за гриву коня.
Видя моё состояние, Гастон сплюнул в сторону повешенного, или лучше сказать подвешенного, и сказал:
– Это насильник и убийца.
Под висельником лежала небольшая кучка хвороста.
– Завтра сожгут, только ещё дров привезут, – сказал знакомый мне Николас, и снова протянул мне свою флягу.
Я сделал пару освежительных глотков и сказал по-французски, с баварским акцентом:
– Я никогда не видел отрубленную голову с вытаращенными глазами.
- А свиную голову видел?.. Разница небольшая, – ответил Гастон и усмехнулся.
– Это просто кусок мяса. Душа уже на небе… – высказался Жюль и перекрестился. Воины Гастона молча сплюнули в сторону висельника, следуя примеру командира…
Улицы города были совершенно пустынны. Ни одного конного или пешего человека мы не видели, хотя и ехали довольно долго, и медленно…
Наконец, мы подъехали к большому дому с массивными воротами и охранниками с такими же факелами; но, уже без моего медосмотра, въехали в обширный двор. Здесь было где развернуться и привязать лошадей. Я спешился, как и все, и Жюль взял мою лошадь за поводок.
– Пошли, немец, я покажу тебе комнату, где будешь спать, – сказал сержант. Здесь, во дворе, было много горящих факелов, и было светло.
С одной стороны этого двора возвышался настоящий замок с башнями, а с другой – длинный двухэтажный дом; на первом этаже которого была конюшня.
Мы поднялись по узкой лестнице на второй этаж. Здесь, по длинному коридору располагались отдельные комнаты. Многие двери были приоткрыты.
Это было не что иное, как военная казарма для воинов и рыцарей с отдельными комнатами.