— Ну-ка, — предупреждающе сказала Настя. Она вроде бы оттолкнула его от себя, но получилось, что оказалась к нему еще ближе.
Они замолчали, наслаждаясь теплом друг друга.
— Настенька, — вдруг встрепенулся Игорь, — ты не будешь слишком ругаться, я тут без тебя сделал одно своевольство.
— Что? — мягко, умиротворенно спросила она.
— Ну понимаешь, у меня тут возникли проблемы, и мне пришлось, — невнятно стал рассказывать Игорь.
— Так, — насторожилась Настя. Она взяла его голову в свои руки. — Сосредоточься и скажи четко, что ты сделал. тебя нельзя одного оставлять.
Да не бросил я тебя. Надо было срочно ехать, а ты оказалась еще слишком слаба. Знаешь ведь, понадобилось еще четыре дня, чтобы вылечиться. — Он помолчал. — Я сделал свидетельство о нашем обручении.
Хлесткая пощечина была наградой за признание.
— Ты что, — обиделся Игорь, — как я покажусь на людях?!
— Действительно, — ядовито пробормотала Настя, — одна щека красная, а вторая нет. И она врезала ему по другой щеке.
Игорь терпеливо вынес экзекуцию.
— Вот теперь порядок, — мстительно сказала Настя. — Как же ты сумел сделать свидетельство — подписи, печать?
Она посмотрела на него почти восхищенно. Каков ее Игорек!
— Ты ведь не сердишься на меня? — пробормотал он.
— Гадина такая, я что тебе рабыня, взял и выдал замуж.
Игорь почувствовал, что ее голос стал мягче. Он упал на колени:
— Я буду носить тебя на руках!
Игорь встал, а Настя вдруг оказалась него на руках, чудом не задев ничего в комнате.
— Ах, пусти!
— Неа, — упрямо сказал Игорь.
— Тогда держи, — согласилась Настя. Она обхватила руками его за шею.
— Молодые, — послышался из соседней комнаты голос Михаила. — Пойдемте обедать.
Руки Насти, как две шаловливые змеи залезли под ворот рубахи, погладили спину:
— Пойдем, поедим. Я уже так хочу, тебя съем.
— Да я в общем не против, — лукаво сказал Игорь, дольный, что Настя на него не сильно обиделась. А пощечины, что от них будет, пустяк. Он мельком посмотрел в зеркальце на столе. Щеки были красные, но следы пальцев уже прошли — Зона!
В соседней комнате стоял стол, по количеству блюд явно праздничный.
— Садитесь, — показал Михаил на центральное место. — Настенька сказала, что вы стали мужем и женой, когда ж вы успели?
Ни один мускул не дрогнул на лице Чингачкука. Он помог сесть Настеньке, потом сел рядом сам. Настя тихо ойкнула, видимо стукнулась коленкой о стул. Михаил подумал, что дом стал слишком мал для выросшей молодежи.
А Игорь мстительно потер руки под столом. Пощечины он давать не умеет, зато щипнул за мягкое место. За что же он получил по лицу, да еще два раза, когда она сама объявила их мужем и женой?
Он не удержался и двинул ногой по ее ноге.
Настя обворожительно улыбнулась.
— Ваша Милость, — Михаил поднял бокал с шампанским, — я рад, что вы стали моим зятем. Долг любого вассала следовать за своим синьором…
— Папа, — перебила его Настя, — опять ты за свое.
— Ну да, — немного засмущался Михаил, — кстати, я ведь по отношению к тебе тоже стал вассалом.
— Да? — заинтересованно спросила Настя. Об этом она как-то не подумала. В глазах ее запрыгали озорные зайчики.
— Но я еще и твой отец, — поспешил добавить Михаил.
— Ешьте, — вмешалась Елена, — проболтаете, опять мясо остынет. — А ты, молодая, тем более. Тебе надо набираться сил.
— Это затем еще? — поинтересовалась Настя, краснея.
— Замужем обычно рожают, — сказала, как отрубила Елена и вышла.
Игорь покраснел не меньше, чем Настя.
После обеда, чувствуя в животе приятную тяжесть, Игорь предложил Насте:
— Ты не хочешь прогуляться по улицам? А то наши лошади уже застоялись в конюшнях.
— Конечно, — охотно согласилась она, стараясь сгладить, как она считала, его обиду после двух пощечин.
Настя думала, что прогулка будет по многолюдным улицам, они поедут в упоении славой и хвалебными криками, но Игорь предпочел небольшие улицы окраины, поросшие деревьями и кустарником.
Тем лучше. Он будет смотреть только на нее. На прогулку Настя одела роскошное белое платье, щедро покрытое золотом и серебром. На Анели она выглядела божественно. Игорь пожирал ее глазами. Его любимая была прекрасней всех девушек на свете. А она загадочно молчала, лишь изредка, когда он поворачивался в сторону, бросала на него взгляды. Так они и ехали молча.
Анель и Вергун, наоборот то и дело умильно фыркали. Лошади не мучались излишними чувствами. Анель игриво цапнула за шею Воргуна, на что тот не менее игриво шлепнул ее копытом по крупу. У лошадей роман шел, и Настя подумала, что Анель, похоже, вскоре принесет ей жеребенка.
Неспешно они подъехали к Рыночным воротам, названным так из-за находившегося поблизости рынка. Крестьяне непрерывно пополняли город запасами даже в условиях окружения нечисти, горожане торговались и уносили покупки. Галдеж стоял такой, что он даже не обратил внимания на громкий храп Вергуна.
Жеребец не страдал самомнением. Когда хозяин ничего не понял, он цапнул его за ногу.
— А что б тебя! Настя, спрячься за меня!
Если первое относилось к Вергуну, то прятаться за него Игорь потребовал, увидев по подсказке жеребца кентавров. Твари совсем обнаглели, парой забредя в столицу, как в глухую деревню.
Кентавры мягко вышли на открытую площадку. Еще немного и они начнут рвать ничего не подозревающих людей. Начнется паника, от которой пострадает еще больше крестьян и горожан.
Он свистнул, призывая Вергуна в атаку. Боевой жеребец сам рвался вперед, и уговаривать его не требовалось. Он прыгнул к ближайшему кентавру, угрожая острыми железными подковами и зубами.
Как ни крепка была кожа этих тварей, но боль они чувствовали и кентавр не мог не видеть угрозу. Он повернулся к атакующим, опасаясь скорее жеребца, чем человека.
Напрасно. Игорь метнул нож, поразив мозг через глазницу. И сразу выхватил из ножен меч. Со стороны казалось, что кентавр рухнул, ослепленный огнем лезвия.
А Игорь уже атаковал второго кентавра. Страшный рыцарь с огненным мечом так напугал его, что кентавр почти по-человечески завопил и попятился, даже не пытаясь защищаться. Клинок вонзился в пасть, заставив его прерваться в крике.
— Слабые какие-то кентавры пошли, — посетовал Игорь про себя.
Очнувшись, люди постепенно двигались ближе. Сначала тише, а затем на весь рынок они начали славить сына Гроссмейстера. Только что наследник с легкостью уничтожил двух кентавров, словно недоумков орков. Разве он не достоин быть Гроссмейстером?
— Ваша Милость, — воскликнул здоровенный рыцарь, — какая честь служить под вашей рукой!
— Под моей рукой, — подумал Игорь, — а почему бы и нет? Он перестал быть Его Величеством, но набирать вассалов по-прежнему может. Ему не поручали набирать войско, с другой стороны, Магистры проигрывали войну. Если постоянно на них оглядываться, так и вслед за ними начнешь проигрывать войну.
— Кто хочет вступить в ополчение под мою руку? — громко спросил он.
— Я, я! Возьмите меня! — завопили десятки голосов. Крестьяне, мясники, кузнецы, мелкие рыцари и оруженосцы, не попавшие в Орденское войско — все желали служить под его победоносной рукой. В суматохе и невзгоде последних дней народ увидел в нем Богом избранного вождя. Человека, которому почетно служить и который спасет их Родину.
И он, их вождь, привстал на стременах, поднял меч и громко сказал:
— Мы пойдем к победе. Мы уничтожим нечисть и снова сделаем Орден сильным и могучим.
В какой-то момент, в лучах заходящего солнца он стал похож на памятник Владимиру I — такой же стремительный и великий — и люди попадали на колени, видя в нем вознесшееся над ними великое предзнаменование Победы и Жизни.
Глава 4
Прошла неделя. Центурион Кудрявцев, лишившись поста Диктатора и Спасителя Ордена, имел около полусотни воинов. За семь дней его вассальное войско выросло почти до трех тысяч человек. А люди шли и шли, и не было никакой силы их остановить. Ни приказ Совета Магистров, объявленный глашатаями, ни просьба самого Игоря. Они знали, что у рынка находится Вождь, собирающийся победить и уничтожить врага, и собирались сделать это вместе с ним. Пусть даже путем своей смерти. У него набирался легион. И он не сомневался, что может появиться второй.