«Занятие не из серьезных, — с иронией думал о себе Володя. — У парнишки каникулы, убивает время, а ты его тень… Он вернется домой к своим бдительным предкам, а у тебя день пропал».
Поравнявшись с кинотеатром «Молот», Дергачев принялся изучать афишу, и Бибишев испугался, как бы не пришлось ему нынче посмотреть фильм, который он видел и который ему к тому же не понравился. Однако Гена, простояв довольно долго, двинулся дальше и, дойдя до угла, зашел в зал главпочтамта. Выждав немного, следом зашел и Володя.
Геннадий Дергачев, облокотившись на барьер, стоял в очереди у окошка выдачи корреспонденции до востребования. За ним уже успели пристроиться две женщины. Володя ругнул себя: надо было поторопиться войти, тогда он встал бы сразу за Геной и увидел, что за корреспонденцию он получает. Можно было подойти с головы очереди, но там к барьеру прилип старикан, заполнявший бланк. Володя решил выждать.
Протянув паспорт в окошко, Гена вытянул шею, напряженно следя за пальцами девушки, шибко перебиравшими письма. Но вот она выхватила зеленоватую бумажку, заглянула в паспорт, вложила в него бланк и выбросила на барьер. Порывисто схватив паспорт, юноша вчитался в бланк и огляделся, будто разыскивая кого-то в зале.
«Посылка или перевод, — решил Бибишев. — Теперь мне зевать нельзя».
Глаза Геннадия остановились на окошке приема и выдачи переводов. Он медленно пошел через зал, Володе показалось, что лицо Гены побледнело. Когда подошел ближе, убедился: да, парень был бледен, на лбу выступила испарина.
Володя пристроился в очереди за его спиной. Рука с паспортом и вложенным в него — теперь Бибишев отчетливо это видел — телеграфным переводом протянулась в окошко.
— Подождите! Не видите — занята… — резко бросила смуглая женщина по ту сторону барьера, не отрывая взгляда от листка, куда она записывала переводы.
Рука Гены опять легла на барьер. Бибишев изогнул шею и сумел прочитать обрывки строчек:
«…ГЕННАДИЮ ФЕЛИКСОВИЧУ… РУБЛЕЙ… КУЙБЫШЕВА… ОТ МИХАЙЛОВА…»
— Давайте, — сказала смуглая женщина.
Поскольку Геннадий ни разу не посмотрел на Бибишева, Володя решил не искушать судьбу: лучше оставаться и дальше незамеченным. Он тихонько отошел к соседнему окошку — и вовремя: юноша, расписываясь и проставляя на обратной стороне бланка сумму, оглянулся на соседа и прикрыл перевод локтем.
Но окошко Володя видел хорошо, и потому он мог вместе с почтовой работницей считать десятки. Их было ровно тридцать…
Триста рублей — мальчишке! И к тому же подозреваемому в краже автомашины!
Бибишев несколько секунд стоял в оцепенении, но, увидев, что в дверях мелькнула полосатая футболка, без промедления двинулся за ней.
— …Вот такие пироги, — закончил Володя свой рассказ. — Теперь понимаешь, почему я обалдел, когда услышал про твоего Лешку с его переводом?
— Это мы понять можем. — Саша задумался. — Постой… Кажется, Лешка тоже где-то на шофера учится… Мать говорила, а может, я путаю…
— У тебя, значит, от Петрова. А мой — от Михайлова. Теперь…
— Теперь только от Харламова остается ждать, — подхватил Саша. — Да, а куда он деньги отнес?
— Домой. А вот отдал папаше или нет, этого я не знаю. Едва ли. Не будь второго перевода, я бы подумал, что дедушка прислал…
— Вряд ли у моего Лехи такие дедушки есть, — хмыкнул Саша. — Надо проверить, угоняли или нет «Жигули» дня за два до Лешкиного перевода. Тут одна рука чувствуется, кто-то мальчишек купил.
— За этим «крокодиленком» надо будет присмотреть. Но говорить с ним сейчас рано — парень с характером. — Володя подумал, тряхнул головой. — Нельзя его сейчас, не напортить бы…
— Ну, делай, как знаешь, — сказал Саша покровительственно. — Ты у нас большой. А я, пожалуй, пойду Лешку навещу. Может тебе и помогу ненароком.
— Эх ты, студент! — засмеялся Володя.
— Сам ты заочник, — отозвался Саша. — До завтра!
По дороге домой Бибишев заехал в Ленинский райотдел: ему должны были оставить у дежурного результаты проверки бензоколонок. Тут его ждала удача: заправщица с Московского шоссе сразу же вспомнила красивого паренька, покупавшего талоны и заправлявшего «Жигули» во втором часу ночи. Запомнила, потому что кудрявенький юноша, резко вынув шланг из машины, облил себя бензином и пятно расплылось на рубашке. А что цвет «Жигулей» малиновый — это точно.
А Саша попусту терял время, беседуя с Лешкой. Мать дежурила в больнице, они были один на один, но откровенного разговора не получилось. Когда Зуенков попробовал намекнуть на кражи автомашин, Лешка замкнулся, а потом неожиданно сказал: